Заживо сдавшийся смерти,
Понял я только вчера:
Все исцеляет на свете
Сила Любви и добра.
Пусть Темнота, как в колодце,
Пусть обрывается След -
Делай Добро, и прольется
В душу спасительный Свет.
Хотят, о Скорбь моя, чтоб я совлёк
С Тебя покров природной красоты,
Чтобы подстриг я Чувства, как кусты,
И плакал только в кружевной платок.
<...>
Душа не делит сцену и кулисы,
Румянами не скрашивает грусть
И, падая, не помнит о прическе.
С моей измученной душою
Слился какой-то злобы яд,
И непрерывной чередою
В ней с своенравием кипят
Тоска и желчь негодованья,
В ней Дух смирения истлел
И ангел божий отлетел
От недостойного созданья.
<...>
Где МирЛюбви, в котором я
Пил чашу наслаждений рая,
В котором Жизнь была моя,
Как Утро радостного мая?
О Нет! еще в душе моей
И Вера и Любовь святая
Таятся, ввек не угасая,
Как Звезды в сумраке ночей.
ДушаЧеловека во сто крат тяжелее его тела... Она настолько тяжела, что ОдинЧеловек не в силах нести ее... И потому мы, Люди, Пока живы, должны стараться помочь друг другу, стараться обессмертить Души друг Друга: вы - мою, я - другого, другой - третьего, и так далее до бесконечности... Дабы Смерть человека не обрекла нас на Одиночество в Жизни...
Кроме любопытства, Мэтью воспитывало Бесстрашие в расширении границ дозволенного и Страсть к ежедневным победам, которые он был готов оплачивать кровью и которые укрепляли его Дух и душу.