бренность [Тема]

В бренных мечтах мы находим величайшие радости смертной Жизни. Разве сама Жизнь не подобна тени грома?

В скоротечности бренного мира заключается Красота смертных. Разве наши Жизни не подобны вспышке молнии? Но божественное Могущество проявляется внезапно, и найдётся ли хоть кто-нибудь, способный выдержать рёв вечности?

Величие бренности Есть Высшее воплощение смертной красоты. Разве мы, смертные, не подобны вспышке молнии? Как сладкий Сон или мгновенное цветение искр, мы оставим красочный След на вечном ночном небосводе.

Непостоянство -
Нашего мира удел.
Не потому ли
Грустью исполнены песни
Бренного рода людского?

<...> в молодые Годы я склонялся к Мысли, что спасения следует искать в творческой реализации. Может быть, я не формулировал это именно таким образом, но что-то такое я думал. В «Воспоминаниях о звездной пыли» у меня Есть термин Ozymandias Melancholia, « Меланхолия Озимандии». Собственно, я придумал этот Диагноз для описания такого рода состояний, когда ты вдруг понимаешь, что твои произведения Тебя не спасут и в конечном счете потеряют всякую Значимость. Ведь в конце концов исчезнет весь Мир и Ничего не останется ни от Шекспира, ни от Бетховена. То, что переживает Рената, отражает мои собственные Переживания. Я тоже спрашивал себя: «Ну и какой тогда в этом Смысл?»


Цитата на английском

Веселись! Невесёлые сходят с ума.
Светит вечными звёздами вечная тьма.
Как привыкнуть к тому, что из мыслящей плоти,
Кирпичи изготовят и сложат дома?

Наука - это Согласие на Бренность и Ничтожество индивидуума, который и возникает-то в результате статистической Игры сперматозоидов, борющихся за Первенство в оплодотворении Яйца. Это согласие на бренность, на необратимость, на Отсутствие возмездия и высшей справедливости и придельного познания, предельного понимания всего сущего, - такое согласие могло бы быть даже героическим, когда б не то, что сами творцы науки не отдают себе отчета в том, что они действительно творят!

Много людей на свете Было, и Есть, и будет.
Мир в своих переменах беспечным всегда пребудет.
Все в этом мире бренно - Каждому свое время:
Время придет и всех нас сбросит с себя, как бремя.
Сейчас, живущие в мире, умерших мы вспоминаем,
О нас же вспомнят Другие, когда мы поумираем.
Родившийся умирает, умрет и станет золою,
Из мира, словно в ворота, все мы уходим толпою.
Сегодня гордишься величьем, сегодня ты Сильный, славный.
А Завтра печальный, сирый, обиженный и бесправный.
О Человек, ты станешь глиной и легкой пылью,
Изгложут Плоть твою черви, рожденные мерзкой гнилью.
Так помин же, человече, Кто ты среди Жизни бренной, -
Ты можешь сравниться только с пустой, безымянной пеной.
Одно поддержать нас может: когда мы сменим обличье,
На небесах найдем мы и Счастье свое, и величье.

Жизнь и Смерть. Смерть и Жизнь. Под вашей кожей солнечный Свет. За вашими глазами - Кладбище. Ночь.

Люди гоняются за преходящим, словно Собаки за автомобилями. Наверно, Хочется облаять Недоступность…

Соломон Гранди,
в Понедельник рождён,
во Вторник крещён,
в Среду обвенчан,
в Четверг покалечен,
в Пятницу болен,
в Субботу помер,
в Воскресенье отпели,
так и Жизнь пролетела,
считай, за неделю.
Solomon Grundy,
Born on a Monday,
Christened on Tuesday,
Married on Wednesday,
Ill on Thursday,
Worse on Friday,
Died on Saturday,
Buried on Sunday,
That was the end,
Of Solomon Grundy.

Как сберечь - Нет ли Средства, нет ли, нет ли, Есть ли
в мире неизвестный узел, лента, шнур, крючок,
ключ, цепь, замок, засов, чтоб удержать
Красоту, сберечь её, красоту, красоту, чтоб не уходила
бы от нас?
О, нельзя ль глубокий, страшный строй морщин этих
строгим взглядом отогнать
прочь? Вот взять и убрать мановением - этих скорбных,
тихих, горьких вестников, что День красы погас?
Нет, нельзя никак, о, нет, никак,
и недолго вам хвалиться красотой,
Сколько б ни измыслили прикрас.
И подъемлет уже Мудрость скорбный вой:
Так начните же.
How to keep - is there any any, is there none such, nowhere known some, bow or brooch or braid or brace, lace, latch or catch or key to keep
Back beauty, keep it, beauty, beauty, beauty... from vanishing away?
O is there no frowning of these wrinkles, ranked wrinkles deep,
Down? No waving off of these most mournful messengers, still messengers, sad and stealing messengers of grey?
No there’s none, there’s none, O no there’s none,
Nor can you long be, what you now are, called fair,
Do what you may do, what, do what you may,
And wisdom is early to despair:
Be beginning.

Я люблю безнадёжный покой,
В октябре - хризантемы в цвету,
Огоньки за туманной рекой,
Догоревшей зари нищету…
Тишину безымянных могил,
Все банальности «Песен без слов»,
То, что Анненский жадно любил,
То, чего не терпел Гумилёв.

Оттого и томит меня шорох травы,
Что Трава пожелтеет и Роза увянет,
Что твое драгоценное Тело, увы,
Полевыми цветами и глиною станет.