Персонаж: Цинциннат

Как Мне, однако, не Хочется умирать! Душа зарылась в подушку. Ох, не хочется! Холодно будет вылезать из теплого тела.

Я чувствую в икрах так много туго накрученных верст, которые мог бы в Жизни еще пробежать.

У меня лучшая Часть слов в бегах и не откликается на трубу, а Другие - калеки.

Меня у меня не отнимет Никто.

Я хочу знать когда меня казнят: смерный Приговор возмещается точным знанием смерного часа. Роскошь большая, но заслуженная. Меня же оставляют в том неведении, которое могут выносить только живущие на воле

Что Есть Воспоминание, как не Душа Впечатления?

Я хоть и знаю, что вы только так - переплетены в человечью кожу, Все же... довольствуюсь малым...

... однако, сдавалось, что, Вместе с пылью книг, на нем осел налет чего-то отдаленно человеческого.

Вероятно, я все-таки принимаю Тебя за кого-то другого, - думая, что ты поймешь меня, - как сумасшедший принимает зашедших родственников за Звезды, за логарифмы, за вислозадых гиен, - но еще Есть Безумцы - те неуязвимы! - которые принимают сами себя за безумцев, - и тут замыкается круг.

Что ж, пей эту бурду Надежды, мутную, сладкую жижу, надежды мои не сбылись, я ведь думал, что хоть теперь, хоть тут, где Одиночество в таком почете, оно распадется лишь надвое, на Тебя и на меня, а не размножится, как оно размножилось - шумно, мелко, нелепо.

Они говорили на "вы", но с каким грузом нежности проплывало это "вы" на горизонте их едва уловимой беседы...

И в конце концов следовало бы бросить, и я бросил бы, ежели трудился бы для кого-либо Сейчас существующего, но так как Нет в мире ни одного Человека, говорящего на моем языке; или короче: ни одного человека, говорящего; или еще короче: ни одного человека, то заботиться Мне приходится только о себе, о той силе, которая нудит высказаться.

И Все это - не так, не совсем так, - и я путаюсь, топчусь, завираюсь, - и чем Больше двигаюсь и шарю в воде, где ищу на песчаном дне мелькнувший Блеск, тем мутнее Вода, тем меньше Вероятность, что найду, схвачу.