Персонаж: миссис де Уинтер

Я готова давать клятвы, присягать, богохульствовать и молиться. Ребекка не выиграла, Ребекка проиграла.

Как я могла подойти к тебе Ближе, когда знала, что ты всегда думаешь о Ребекке. Как я могла требовать от Тебя Любви, Зная, что в твоей душе царит Ребекка!

То, что он сказал Мне, разбило Все мои Мысли и представления вдребезги, и я лишь думала о том, как начать собирать осколки.

Когда Люди испытывают большое Потрясение или физическую травму, они не сразу чувствуют Боль и Тяжесть утраты.

Я не могла бороться с мертвой Ребеккой. Она была сильнее меня. Если бы Максим любил какую-нибудь живую женщину, ездил бы к ней в Гости или обедать, Иногда оставался бы у нее ночевать, я могла бы бороться. Эта Женщина могла состариться, надоесть ему, стать безразличной, и тогда моя Победа была бы полной. Но с мертвой Ребеккой я бороться не могла. Она продолжала оставаться молодой, прекрасной и обаятельной, и это Было непоправимо.

Он Никогда не принадлежал Мне, он принадлежал только Ребекке.

О чем он задумался? Наверное, о том, что свадебный Подарок, преподнесенный Мне, разрушил подарок, преподнесенный по тому же поводу Ребекке.

Вот так хотела бы я Жить всегда: в мирной беседе под ветвями каштана. Я боялась прошлого, страшилась будущего. Остановить бы Навсегда это Мгновение. Но для остальных оно не Было образом железной вечности, а лишь проходящим моментом повседневности. Они не были так запуганы, как я.

Легко быть спокойным и выдержанным, подумала я, Если ты не перенес Удары судьбы, если не обливался горючими слезами, не Зная, куда деться от отчаяния...

С меня хватит мелодрам в этой Жизни, и я охотно отдала бы свои пять чувств, Если бы это помогло сохранить теперешние Покой и защищенность.

Объяснить, что представлял собой Мой Отец, Было нелегко, и я Никогда о нем не говорила. Он был моим личным достоянием. Принадлежал Мне одной. Я оберегала Воспоминания о нем от всех людей.

В пустом доме может быть так же одиноко, как и в переполненном отеле.

Я рада, что Она не может повториться - лихорадка первой Любви. Потому что это лихорадка и Бремя, чтобы Там ни говорили Поэты. Мы не отличаемся храбростью в двадцать лет. Наша Жизнь полна малодушных страхов, не имеющих под собой никакой почвы, нас так легко ушибить, так просто поранить, первое язвительное Слово сражает нас наповал. Сейчас, укрывшись под броней самодовольства подступающей зрелости, почти не ощущаешь булавочных уколов, которые испытываешь День за днем и тут же о них забываешь, но тогда… как долго звучало в твоих ушах небрежное слово, выжигая в Сердце Клеймо, какой, казалось, вечный отпечаток оставлял косой Взгляд, кинутый через Плечо.