Персонаж: Петр Степанович Верховенский

Сочините-ка вашу физиономию, Ставрогин; я всегда сочиняю, когда к ним вхожу. По Больше мрачности, и только, больше Ничего не Надо; очень нехитрая вещь.

Правда честнее лжи.

... я к тому же Иногда рассмешу - а это уже драгоценно. Да они Мне теперь Всё простят уже за то одно, что мудрец, издававший Там прокламации, оказался здесь глупее их самих, не так ли? По вашей улыбке вижу, что одобряете.

... так как этот Дар бездарности у меня уже Есть натуральный, так Почему Мне им не воспользоваться искусственно? Я и пользуюсь. Правда, собираясь сюда, я Было подумал сначала Молчать; но ведь молчать - большой Талант, и, стало быть, мне неприлично, а во-вторых, молчать Все-таки ведь опасно; ну, я и решил окончательно, что Лучше всего Говорить, но именно по-бездарному, то есть много, много, много, очень торопиться доказывать и под Конец всегда спутаться в своих собственных доказательствах, так чтобы слушатель отошел от вас без конца, разведя Руки, а всего бы лучше плюнув. Выйдет, во-первых, что вы уверили в своем простодушии, очень надоели и были непонятны - все три выгоды разом! Помилуйте, Кто после этого станет вас подозревать в таинственных замыслах?

Отправляясь сюда, то Есть вообще сюда, в этот Город, десять дней Назад, я, Конечно, решился взять Роль. Самое бы Лучшее совсем без Роли, своё собственное Лицо, не так ли? Ничего Нет хитрее, как собственное лицо, потому что Никто не поверит. Я, признаться, хотел Было взять дурочка, потому что дурачок легче, чем собственное лицо; но так как дурачок все-таки крайность, а крайность возбуждает Любопытство, то я и остановился на собственном лице окончательно.

Молчать - большой Талант.

А Почему я говорю много слов и у меня не выходит? Потому что Говорить не умею. Те, которые умеют Хорошо говорить, те коротко говорят.

Есть Вещи, о которых не только нельзя умно Говорить, но о которых и начинать-то говорить неумно.

…не вы съели идею, а вас съела идея.