Автор цитат: София Яковлевна Парнок

Ты не умела быть доверчивою:
Закрыты глухо а и о.
Воображением дочерчиваю
Приметы лика твоего.
Была ты тихой, незатейливою,
Как строк твоих несмелый строй.
И Все, что в Сердце я взлелеиваю,
Тебе б казалось суетой.

Чем жарче Кровь, тем Сердце холодней,
Не сердцем любишь ты, - горячей кровью.
Я в вечности, обещанной любовью,
Не досчитаю слишком многих дней.

И Тьма - как будто Тень от света,
И Свет - как будто отблеск тьмы.
Да был ли День? И Ночь ли это?
Не Сон ли чей-то смутный мы?
Гляжу на Все прозревшим взором,
И как Покой Мой странно тих,
Гляжу на Рот твой, на котором
Печать лобзаний не моих.

Из последнего одиночества
прощальной мольбой, - не пророчеством
окликаю вас, отроки-други:
одна лишь для поэта заповедь
на востоке и на западе,
на севере и на юге -
не бить
челом
веку своему,
Но быть
челом века
своего, -
быть человеком.

Сегодня с неба День поспешней
Свой охладелый луч унес.
Гостеприимные скворешни
Пустеют в проседи берез.
В кустах акаций хруст, - сказать бы:
Сухие щелкают стручки.
Но слишком странны тишь усадьбы
И сердца громкие толчки...
Да, эта Осень - осень дважды!
И то же, что листве, шурша,
Листок нашептывает каждый,
Твердит усталая Душа.

С пустынь доносятся
Колокола.
По полю, по сердцу
Тень проплыла.
Час перед вечером
В тихом краю.
С деревцем встреченным
Я говорю.
Птичьему посвисту
Внемлет душа.
Так бы я по свету
Тихо прошла.

Прямо в Губы я тебе шепчу - газэлы,
Я дыханьем перелить в Тебя хочу - газэлы.
Ах, созвучны одержимости моей - газэлы!
Ты смотри же, разлюблять не смей - газэлы.
Расцветает средь зимы Весна - газэлой,
Пробудят и мертвого от сна - газэлы,
Бродит, колобродит старый хмель - газэлы, -
И пою тебя, моя газель, - газэлой!

Прекрасная Пора была!
Мне шел двадцатый год.
Алмазною параболой
взвивался водомет.
Пушок валился с тополя,
и с самого утра вокруг фонтана
топала в аллее детвора,
и Мир был необъятнее, и Небо голубей,
и в небо голубятники пускали голубей...
И Жизнь не Больше весила,
чем тополевый пух, -
и страшно так и весело захватывало Дух!

От смерти спешить некуда, а все-таки - спешат.
"Некогда, некогда, некогда" стучит ошалелый шаг.
Горланят песню рекруты, шагая по мостовой, и некогда, некогда, некогда, Мой друг, и нам с тобой.
Бежим к трамваю на площади и ловим Воздух ртом, как загнанные Лошади, которых бьют кнутом.
Бежим мы, одержимые, не спрашивая, не скорбя, мимо людей - и мимо, мимо самих себя.
А Голод словоохотлив, и канючит куча лохмотьев нам, молчаливым, вслед.
Что Тело к старости немощно, что хлеба купить не на что и пропаду на Горе Нет.

Он ходит с женщиной в светлом, -
Мне рассказали.-
Дом Мой открыт всем ветрам,
Всем ветрам.
Они - любители музык -
В девять в курзале.
Стан ее плавный узок,
Так узок...
Я вижу: туманный берег,
В Час повечерья,
Берег, холмы и вереск,
И вереск.
И Рядом с широким фетром
Белые перья...
Сердце открыто ветрам,
Всем ветрам!

Кончается Мой День земной.
Встречаю Вечер без смятенья,
И Прошлое передо мной
Уж не отбрасывает тени -
Той длинной тени, что в своем
Беспомощном косноязычьи,
От всех других теней в отличье,
Мы будущим своим зовем.

«Будем счастливы во что бы то ни стало…»
Да, Мой друг, Мне Счастье стало в жизнь!
Вот уже смертельная усталость
И Глаза, и душу мне смежит.
Вот уж, не бунтуя, не противясь,
Слышу я, как Сердце бьет отбой,
Я слабею, и слабеет привязь,
Крепко нас вязавшая с тобой.
Вот уж Ветер вольно веет выше, выше,
Все в цвету, и Тихо все вокруг, -
До свиданья, друг мой! Ты не слышишь?
Я с тобой прощаюсь, дальний друг.

Я не люблю церквей, где зодчий
Слышнее Бога говорит,
Где Гений в споре с волей Отчей
В ней не затерян, с ней не слит.
<...>
Как упоительно неярко
На плавном небе, плавный, ты
Блеснул Мне, благостный Сан-Марко,
Подъемля тонкие кресты!
<...>
Пять куполов твоих - как волны...
Их плавной силой поднята,
Душа моя, как кубок полный,
До края Богом налита.

Люблю Тебя в твоём просторе я
И в каждой вязкой колее.
Пусть у Европы Есть История, -
Но у России: житие.
В то Время, как в духовном зодчестве
Пытает Запад Блеск ума,
Она в великом одиночестве
Идет к Христу в себе сама.