Автор цитат: Томас Манн

Нет Ничего отвратительнее, чем Человек, который презирает самого себя.

Человек слаб: при рукоплескании что-то в нём растёт и ширится, а при холодном молчании сжимается.

Нравственность и Жизнь - единое целое. Этика - Опора Жизни, а нравственный Человек - истинный гражданин жизни.

​​ Дело заключается в том, что Все слишком усердно заняты собой, чтобы составить серьёзное Мнение о других; Люди с пассивной готовностью принимают ту степень уважения, которую ты уверенно выказываешь самому себе. Будь каким хочешь, живи как хочешь, но демонстрируй дерзкую победительность, никаких стыдливых сомнений, и ни у кого не достанет нравственной твёрдости презирать Тебя.

Нет Ничего более странного и неловкого, чем Отношения людей, знающих друг Друга только в Лицо: встречаясь, видясь ежедневно, порой ежечасно, они, волею этикета или собственной прихоти, вынуждены, не раскланиваясь, блюсти на лице мину безразличия, даже чуждости. Хотя на самом деле их давно связывает ниточка взаимного беспокойства, Азарт любопытства, едва ли не зуд естественной, но не удовлетворенной, подавляемой Потребности познакомиться, узнать друг друга, и, как Следствие, даже нечто вроде потаенного уважения. Ведь Человек любит и почитает другого, покуда не способен Судить о нем разумом, так что любовная Тоска проистекает всего лишь от нехватки Знания.

Однако Ничто, кажется, не притупляет энергичный и возвышенный ум быстрей и неумолимей, чем терпкая Сладость по Знания; а уж меланхоличная всеядность даже самого пытливого юношеского ума, несомненно, всего лишь мелкомыслие в сравнении с убежденной решимостью умудренного мастера, на вершинах зрелости осознавшего Необходимость отринуть Знание, с гордо вскинутым челом Смотреть поверх знания, ежели знание это хоть на йоту способно парализовать волю, подорвать Дело, подточить Чувство и опошлить Страсть.

Эрот любит Праздность, для не только и создан.

Счастье писателя - Мысль, вся переходящая в Чувство, чувство, целиком переходящее в мысль.

Ничто не пресыщает благородный и Сильный Дух Больше и окончательнее, чем пряная и горькая прелесть познания.

Людям неведомо, Почему они венчают славой Произведение искусства. Отнюдь не будучи знатоками, они воображают, что открыли в нем сотни достоинств, лишь бы подвести основу под жгучую свою заинтересованность; но истинная Причина их восторга это нечто невесомое: Симпатия.

Для того чтобы значительное Произведение тотчас же оказывало свое Воздействие вглубь и вширь, должно существовать Тайное сродство, более того, Сходство между личной судьбой автора и судьбой его Поколения.

Все Великое утверждает себя как некое "вопреки" - вопреки горю и муке, вопреки бедности, заброшенности, немощам и тысячам препятствий.

Познав себя, Человек уже не может оставаться тем, каким он был Раньше.

Его Безразличие Было так велико, что он едва отдавал себе Отчет в том, что происходит вокруг, в какой компании он находится, и так далее. Лишь в самых редких случаях он называл своего собеседника по имени, и это заставляет Думать, что он просто не знал его имени, хотя Собеседник имел Все основания предполагать противное. Одиночество Адриана я бы сравнил с пропастью, в которой беззвучно и бесследно гибли Чувства, пробужденные им в людских сердцах. Вокруг него царила стужа, и как тяжко стало Мне, когда, написав это Слово, я вспомнил, что он сам Однажды употребил его, и в какой страшной Связи! Жизнь и постижение ее наделяют отдельные вокабулы оттенком, вовсе чуждым их будничному смыслу, грозным нимбом, невидимым тому, Кто хоть однажды с ними не столкнулся в их самом страшном значении.