Автор цитат: Виктор Астафьев

И тут уж не знаешь: завидовать Вам и Вам подобным или Нет. Вы так здорово и Правильно прожили Жизнь (живя семьдесят лет в бардаке, остались целками, как ехидно заметил Один современный Поэт), что и каяться-то Вам не в чем. Иисусу Христу Было в чём покаяться, а владимирскому обывателю (...) не в чем!

Я пишу книгу о войне, чтобы показать людям и Прежде всего русским, что Война - это чудовищное Преступление против Человека и человеческой морали, пишу для того, чтобы Если не обуздать, так хоть немножко утишить в человеке агрессивное Начало. А Вам Надо, чтобы воспевалась Доблесть на войне и многотерпение, забыв при этом, что чем более наврёшь про войну прошлую, тем скорее приблизишь войну будущую.

Кроме того, что Коммунисты и (...) непреклонные патриоты (....) опустошили войнами и преобразованиями Россию, унизили и растоптали её несчастный Народ, они выработали под страхом штыков демагога-моралиста, присвоившего себе Право всем ставить себя в Пример, и поучать, и направлять неразумных собратьев своих.

Менять кого-либо, как и стрелять, и Судить согласно человеческой морали и Божьего завета нельзя, невозможно. Это только по советской морали можно угробить сто двадцать миллионов своих сограждан, чтобы торжествовала передовая Мораль и Было всеобщее советское Счастье.

Не успев возродиться при попустительстве вчерашних партократов, современные перерожденцы уже вякают: «Мы скоро вас перевешаем!» Нас?! А Потом друг дружку.
Если они, как Наполеон, пусть и ненадолго придут к власти - России Конец, всему тогда конец, и им - этой заразе, навязавшейся на российское Тело, тоже конец, но уж с такими потрясениями, от которых и Мир может содрогнуться и рассыпаться в Прах.
Мало Кто, в том числе и Коммунисты, Чёрт знает во что переродившиеся уцелеют. Вот напасть так напасть на Россию, самими нами и вскормленная, и взращенная.

Когда-то красавец Симонов, умевший Угождать советскому читателю, устами своих героев сказал - немец: «Мы всё-таки научили вас воевать», а русский: «А мы вас отучим!» - так вот моя доля отучивать не немцев, а наших соотечественников от этой страшной Привычки по любому поводу проливать Кровь, желать отомстить, лезть со своим уставом на Кавказ, ходить в освободительные походы.

Жизнь дает только Бог, а отнимает всякая гадина.

Тот, Кто врёт о войне прошлой, приближает войну будущую.

Музыка, быть может, самое дивное Создание Человека, его вечная Загадка и услада. Никто так близко, как музыкант, не соприкоснулся с подсознанием человеческим, - той самой неотгаданной материей и вечной тайной, что Живёт в нас, тревожит и волнует.
Люди плачут, слушая музыку, плачут от соприкосновения с чем-то прекрасным, казалось бы, умолкнувшим, Навсегда утраченным, плачут, жалея себя и то чистое, дивное создание в себе, что Было задумано природой, но в борьбе за Существование человеком же и погублено.
Музыка возвращает человеку Всё Лучшее, что Есть в нём и пребудет на земле. Я думаю, что музыку Человек, может быть, услышал Раньше, чем научился Говорить. Возникает крамольная Мысль, что вначале был Шум ветра, плеск волн, пенье птиц, шелест травы и звон опадающей листвы. И только переняв у природы Звук, человек сложил из него слово.
Музыка и Природа - это самое Верное, Святое и неизменное, что осталось с человеком и не даёт ему окончательно одичать.

Мода, Она как корь, захочет, всех красной сыпью покроет.

Вспоминая о весеннем острове, я думаю и о нас, людях. Ведь к Каждому человеку Поздно или рано приходит своя Весна. В каком облике, в каком цвете - неважно. Главное, что Она приходит.

Тот, Кто не растет, умирает! - таков Закон Жизни.

Человек, выполняющий обезличенные Обязанности, делающий обезличенный, почти не имеющий смысла и пользы Труд, сам становится безликим, этаким истуканом, давно и незамысловато кем-то вылепленным, и Жизнь его превращается в серую пылинку, вращающуюся в таком же сером, густом облаке пыли.

Он шел по родному городу, из-под козырька мокрой кепки, как приучила Служба, привычно отмечал, что делалось вокруг, что стояло, шло, ехало. Гололедица притормозила не только Движение, но и самое Жизнь. Люди сидели по домам, работать предпочитали под крышей, сверху лило, хлюпало всюду, текло, Вода бежала не ручьями, не речками, как-то бесцветно, сплошно, плоско, неорганизованно: лежала, кружилась, переливалась из Лужи в лужу, из щели в щель. Всюду обнаружился прикрытый Было Мусор: Бумага, окурки, раскисшие коробки, трепыхающийся на ветру целлофан. На черных липах, на серых тополях лепились Вороны и галки, их шевелило, иную птицу роняло ветром, и Она тут же слепо и Тяжело цеплялась за ветку, сонно, со старческим ворчаньем мостилась на нее и, словно подавившись косточкой, клекнув, смолкала. И Мысли Сошнина под стать погоде, медленно, загустело, едва шевелились в голове, не текли, не бежали, а вот именно вяло шевелились, и в этом шевелении ни света дальнего, ни Мечты, Одна лишь Тревога, одна Забота: как дальше Жить?