Автор цитат: Николай Васильевич Гоголь. Страница 1

Чем истины выше, тем нужно быть осторожнее с ними; иначе они вдруг обратятся в общие места, а общим местам уже не Верят. Не столько зла произвели сами безбожники, сколько произвели зла лицемерные или даже просто неприготовленные проповедатели Бога, дерзавшие произносить Имя Его неосвященными устами.

Кто заключает в себе Талант, тот чище всех должен быть душой.

Зачем же выставлять Напоказ Бедность нашей Жизни и Наше грустное Несовершенство, выкапывая людей из глуши, из отдаленных закоулков государства?

«Позвольте вас попросить расположиться в этих креслах», сказал Манилов. «Здесь вам будет попокойнее».
«Позвольте, я сяду на стуле».
«Позвольте вам этого не позволить», сказал Манилов с улыбкою.

С тех пор, как я принял Начальство,  - может быть, вам покажется даже невероятным,  - Все как мухи выздоравливают. Больной не успеет войти в лазарет, как уже здоров; и не столько медикаментами, сколько честностью и порядком.

Унтер-офицерша налгала вам, будто бы я её высек; Она врёт, ей-богу, врёт. Она сама себя высекла.

С Пушкиным на дружеской ноге. Бывало, часто говорю ему: «Ну что, брат Пушкин?» - «Да так, брат,  - отвечает, бывало,  - так как-то Всё...» Большой оригинал.

Один раз я даже управлял департаментом. И странно: Директор уехал,  - куда уехал, неизвестно. Ну, натурально, пошли толки: как, что, кому занять Место? Многие из генералов находились охотники и брались, но подойдут, бывало,  - Нет, мудрено. Кажется, и легко на Вид, а рассмотришь - просто Черт возьми! После видят, нечего Делать,  - ко Мне. И в ту же минуту по улицам курьеры, курьеры, курьеры... можете представить себе, тридцать пять тысяч одних курьеров! Каково Положение?  - я спрашиваю. «Иван Александрович ступайте департаментом управлять!» Я, признаюсь, немного смутился, вышел в халате: хотел отказаться, но думаю: дойдет до государя, ну да и послужной список тоже...

Давненько не брал я в Руки шашек!

Я пригласил вас, господа, с тем, чтобы сообщить вам пренеприятное известие. К нам едет ревизор.

Что, сынку, помогли тебе твои ляхи?

Дивишься Драгоценности нашего языка: что ни Звук, то и Подарок; Всё зернисто, крупно, как сам жемчуг, и Право, иное Название драгоценнее самой Вещи.

Появленье второго тома в том виде, в каком он был, произвело бы скорее Вред, нежели пользу. <...> Вывести несколько прекрасных характеров, обнаруживающих высокое Благородство нашей породы, ни к чему не поведёт. Оно возбудит только одну пустую Гордость и Хвастовство. Многие у нас уже и теперь, особенно между молодежью, стали хвастаться не в меру русскими доблестями и думают вовсе не о том, чтобы их углубить и воспитать в себе, но чтобы выставить их Напоказ и сказать Европе: «Смотрите, Немцы: мы Лучше вас!» Это хвастовство - губитель всего. Оно раздражает других и наносит вред самому хвастуну. Наилучшее Дело можно превратить в Грязь, Если только им похвалишься и похвастаешь. А у нас, ещё не сделавши Дела, им хвастаются! Хвастаются будущим! Нет, по Мне, уже лучше временное Уныние и Тоска от самого себя, чем Самонадеянность в себе. В первом случае Человек, по крайней мере, увидит свою презренность, подлое Ничтожество своё и вспомнит невольно о Боге, возносящем и выводящем Всё из глубины ничтожества; в последнем же случае он убежит от самого себя прямо в Руки к чёрту, отцу самонадеянности <...>. Нет, бывает Время, когда нельзя иначе устремить Общество или даже всё поколенье к прекрасному, Пока не покажешь всю глубину его настоящей мерзости; бывает время, что даже вовсе не следует Говорить о высоком и прекрасном, не показавши тут же Ясно, как День, путей и дорог к нему для всякого.

Какая странная Мода теперь завелась на Руси! Сам Человек лежит на боку, к делу настоящему ленив, а другого торопит, точно как будто непременно другой должен изо всех сил тянуть от радости, что его приятель лежит на боку. Чуть заметят, что хотя Один человек занялся серьёзно каким-нибудь делом, уж его торопят со всех сторон, и Потом его же выбранят, Если сделает глупо, - скажут: « Зачем поторопился?»