Автор цитат: Ханна Арендт

Мышление, Если Говорить экзистенциально, является уединенным, но не одиноким делом; Уединение - это та человеческая Ситуация, при которой я сама себе Компания. Одиночество наступает <…>, когда я Одна и без компании.

Лучше страдать неправильно, чем поступать неправильно, потому что вы можете оставаться другом страдающего; но Кто хотел бы быть другом Убийцы или Жить Вместе с ним? Даже не другой убийца.

Так что первым признаком крушения континентальной партийной системы Было не Дезертирство старых членов партии, а неспособность набирать членов из более молодого Поколения и Потеря молчаливого согласия и поддержки неорганизованных масс, которые внезапно стряхнули свою апатию и потянулись туда, где увидели Возможность Громко заявить о своем новом ожесточенном противостоянии системе.

Единственное правило, относительно которого может быть уверен каждый Человек в тоталитарном государстве, состоит в том, что, чем более заметны правительственные организации, тем меньшей властью они наделены, и чем меньше известно о существовании какого-то института, тем более полновластным он окажется в конечном счёте.

Уже много лет Мне встречаются Немцы, которые признаются, что им стыдно быть немцами. И всякий раз я испытываю Соблазн ответить им, что мне стыдно быть человеком.

Уже много лет Мне встречаются Немцы, которые признаются, что им стыдно быть немцами. И всякий раз я испытываю Соблазн ответить им, что мне стыдно быть человеком.

Война стала роскошью, которую могут себе позволить лишь малые нации.

Да, это факт, что тоталитарное Господство пыталось создать «бреши забвения», через которые исчезли бы Все большие свершения, добрые и во Имя зла, но поскольку лихорадочные Старания нацистов с июня 1942 Года уничтожить все следы злодейских убийств - путем кремации, сожжения в открытых карьерах, за счет использования взрывчатых веществ, огнеметов и устройств для перемалывания костей - были обречены на Провал, все их Усилия заставить противников «исчезнуть Тихо и незаметно» оказались тщетными. «Брешей забвения» не существует. Всегда найдется Человек, которому будет что рассказать.

Совесть как таковая в Германии явно куда-то пропала, причем настолько бесследно, что Люди о ней почти и не вспоминали и не могли даже представить, что внешний Мир не разделяет этот удивительный «новый Порядок немецких ценностей».

В своих дневниках Достоевский писал о том, что в Сибири, среди огромного множества убийц, насильников и грабителей, он Никогда не встречал ни одного, позволившего признаться самому себе в том, что он совершил Зло. &lt;...&gt; Немецкое Общество, состоявшее из восьмидесяти миллионов Человек, так же Было защищено от реальности и фактов теми же самыми средствами, тем же самообманом, ложью и глупостью, которые стали сутью его, Эйхмана, менталитета. &lt;...&gt; Но Практика самообмана была до такой степени всеобъемлющей, почти превратившейся в моральную предпосылку выживания, что даже теперь, через Восемнадцать лет после Падения нацистского режима, когда Большинство специфических деталей его лжи уже забыты, порою Трудно не Думать, что Лицемерие стало составной частью немецкого национального характера.

Когда Всё Было готово и конвейер заработал быстро и без сбоев, Эйхман «пригласил» проинспектировать его еврейских функционеров из Берлина. Они были поражены: «Это напоминало хлебозавод вроде тех, где мельница соединена с пекарней. В здание входит еврей, у которого Есть хоть какая-то Собственность - фабрика, Магазин или счёт в банке, он движется по зданию от конторки к конторке, от кабинета к кабинету и выходит из здания без денег, без прав, но зато с паспортом, при вручении которого ему говорят: «Вы обязаны покинуть страну в Течение двух недель. В противном случае вы будете отправлены в Концлагерь».

Всё произошло очень быстро и внезапно. У него не Было ни времени, ни Желания получить полную информацию, он даже не знал партийной программы и Никогда не читал «Майн Кампф». Просто Кальтенбруннер сказал: «А Почему бы тебе не вступить в СС?», и он ответил: «Действительно, почему бы не вступить?» Вот как всё это произошло - просто и без раздумий.

Шафер предстал перед уголовным судом Германии после войны. За умерщвление газом 6280 женщин и детей он был приговорен к шести с половиной годам тюрьмы.

Зло в Третьем рейхе утратило тот признак, по которому Большинство людей его распознают - оно перестало быть искушением. Многие Немцы и многие нацисты, возможно, испытывали Искушение не убивать, не грабить, не дозволять своим соседям идти на верную гибель (а то, что конечной точкой транспортов с евреями была Смерть, знали Все, хотя Далеко не все знали чудовищные подробности) и тем самым не становиться соучастниками преступления, которые извлекли из него выгоду. Но - Господь знает, они научились противиться искушению.