Автор цитат: Н. Скоффер

Ах, Незнайка, Зачем свой Талант зарываете в глину?
Мир без Ваших стихов замолчал, как немое кино.
Плюньте на злопыхателей, шепчущих гадости в спину -
Вам банально завидуют, им так писать не дано.
Нынче каждый второй (и всерьез, а не ради прикола)
Взялся вирши строчить и выкладывать их в Интернет.
Покажите им всем, как работает старая школа,
Как сплетаются палка с селедкой в изящный сонет.
Как ружье, что висело на стенке с начала спектакля,
Разрядитесь строкой, передайте планете привет.
Бросьте в эту толпу эпигонов бессмертное: "Рвакля!"
И они Никогда не придумают рифму в Ответ.

Дьявол* явился во славе,
Он был элегантен и страшен, пах серой
И немного бумагой
И краской зеленой
И медью.
Он вручил Мне тяжелое Зеркало в бронзовой раме,
Он сказал мне: "Смотри!"
Я его не просил ни о чем,
Но обидеть отказом такого дарителя глупо.
Я прикинулся, что не заметил
Этикетку "ИКЕА", и повесил Подарок на стену.
Гость исчез.
Я проветривал комнату долго,
По молекуле в Дом запуская привычную копоть.
А Потом я уставился в зеркало,
Повернувшись спиною к востоку,
Северу, югу и западу,
Как дом, стоящий на Полюсе,
Только наоборот.
И я видел весь мир,
Отраженный, Конечно - но это ведь тоже немало.
И я видел прекраснейших женщин,
И опрятных послушных детей,
И дворцы,
И машины, дороже дворцов,
Я смотрел и не мог оторваться.
Я открыл, что умею не спать,
А еду приносила соседка,
Да, я видел (от зеркала скрыться нельзя),
Что соседка ворует тихонько мое серебро,
Но Она так искусно готовила пиццу,
К тому же
Толку в том серебре?
Ведь я видел,
Как прекрасные Женщины убивали послушных детей,
Как горели дворцы,
Как машины, дороже дворцов, превращались в шары в кегельбане.
Я смотрел и не мог оторваться.
Это Было бы страшно,
Но я без Сомнения знал,
Что у этих людей Сердце справа -
Это значит, что Всё не всерьез. Всё игра.
Смерти нет.
Есть лишь ьтремС.

Если б Россия имела другой бюджет,
Я бы пошел бы служить ей с мечом в руке.
Я бы провел Восемнадцать бездумных лет
На стратегически значимом островке.
Выйдя на пенсию, я бы открыл кабак
В тысяче миль от гламурных столичных драм,
Я бы Бесплатно поил отставных вояк
И каждый Вечер Там надирался сам.
Жил бы беспечно и радостно - хорошо!
Только грустил бы Все чаще на склоне лет,
Что без раздумий в юристы бы я пошел,
Если б Россия имела другой бюджет.

Когда в твое Сердце инфаркт постучит, как таран,
И тактично напомнит: Парень, осталось немного!
Вспоминаешь про бога. И лезешь за богом в чулан.
Потому что помнишь, как сам убирал туда,
После смерти бабушки, всякие древние штучки:
Пачку писем с войны, бинокль, патефон без ручки -
Всё, что выбросить жалко, хоть, в сущности, ерунда.
Значит, он тоже Там, старомодный бабушкин Бог -
Строгий, бдительный Бог с бородою седой и длинной.
Входишь в чулан, а там Одна паутина, и на полу в пыли отпечатки ног.
Что за Дела? А Потом вспоминаешь, как Бога в чулане уже находил средь сора -
Ты был в запое, поскольку тебе Было сорок,
Ровно по той же причине ты был дурак.
Ну и куда он пропал?
Ни в карманах, ни за подкладкой, Нету его, проверяешь в душе Все складки,
Нету. выходит, что Бога ты потерял.
Не потерял - а бросил осенним днём, Бога и пару слёз на могилу брата.
Перед глазами небритый чучмек с лопатой, В ухе - бубнящий поп (ему явно влом).
Значит, искать самому, - так подводишь Итог, где-то же должен быть (это знаешь точно),
Про которого ты не будешь писать со строчной -
Бог.

Владимир Путин еще не совсем старик,
Он ходит на лыжах, в реке купается летом.
Владимир Путин не Пишет стихов и книг,
От школьников мира Спасибо ему за это.
Владимир Путин всегда неброско одет,
И гаджетов у него не сказать, чтоб много,
Владимир Путин не жалует интернет
И Время не тратит на записи в микроблогах.
Владимир Путин слабостей не признаёт,
Ему недосуг умиляться среди берёзок.
Последние тридцать лет он в тайге живёт
И знать не знает про всяких питерских тёзок.

В старом скрипучем доме жил в Бервикшире Томми,
Где на холмах зеленых вереск душистый цвёл.
Нянькиным глупым сказкам с детства не верил Томми,
Верил в ситкомы Томми, в "Рэйнджерс" и рок-н-ролл.
Томми не верил в Сказки, Томми поехал в Глазго,
В пахнущий травкой кампус, чтобы шальной весной
Клясться в Любви до гроба нежным зеленым глазкам
И через Год с коляской в парке гулять с женой.
Вновь поселился Томми в старом отцовском доме,
Осень прошла в заботах, следом за ней зима,
А тихой майской ночью песню услышал Томми
И убежал в истоме из дому прочь, к холмам.
Весело ржали Кони, вереск звенел на склоне,
Эльфы смеялись: "Томми! Томми, станцуем рил!"
Нянькиных глупых сказок Томми, Увы, не вспомнил,
Он Ничего не понял, он в хоровод вступил.
В залах, что под холмами, ярко горело пламя,
Ритм отбивали Ноги, в Сердце стучала кровь.
Сын и жена казались Томми смешными снами
Только к рассвету Память к Томми вернулась вновь.
Эльфы, смеясь, как Дети, вывели на рассвете
Из золотых чертогов, из колдовского сна.
Томми в Лицо ударил пыльный горячий ветер,
Мчащийся по планете Там, где прошла война.
Плачь на руинах, Томми, плачь о погибшем доме,
Те, Кто тебе был дорог, твой не услышат крик.
Всё, что тебе осталось, - нянькины сказки помнить,
Плачь на руинах, Томми, глупый смешной старик.