Счел господь нас достойными кары,
Тяжки божьей десницы удары.
Смерть забыла -
Кто юный, кто старый,
Полыхают повсюду пожары.
Ах, как жаль, что пришло это
Горе, -
Разлученным не свидеться вскоре.
Гибнут гоноши, тонут, как в море,
Стынут
Слезы у женщин во взоре.
Ангел смерти мечом своим длинным
Сносит головы жертвам невинным,
А они, как
Цветы по долинам…
Сто
Нет Мать над загубленным сыном.
Кто опишет несчастия эти?
Худших зол не бывало на свете,
На порогах родительских дети
За
Ничто погибают в расцвете.
Войте, жалуйтесь: днесь и вовеки
Надо
Зло умертвить в человеке,
Плачут
Горы,
Деревья и реки,
Мудрецы на земле, что калеки.
Пали воины -
Цвет молодежи,
Те, кого обожали до дрожи,
Те, чьи брови на арки похожи,
Огнеглазые в куртках из кожи.
И диаконы, что ежечасно
Пели богу хвалу сладкогласно,
Смерть вкусили. Роптанье напрасно,
Лишь в могиле лежать безопасно.
Страшный
Суд совершается ныне,
Но заступника нет и в помине…
Черный ангел уносится в дыме
С новобрачными, а не седыми.
Некий юноша, шедший на муку,
Плакал, с жизнью предвидя разлуку,
Был бы рад он хоть слову, хоть звуку,
Но
Никто не подал ему руку.
И сказал он: "
Тоска меня гложет,
Смерть состарить до срока не может,
Я - зеленая ветка, - быть может,
Кто нибудь уцелеть
Мне поможет.
Мне не в пору могила-темница,
Сто забот в моем
Сердце теснится,
Сто желаний запретных толпится,
Лучше б дома мне в щелку забиться!"
И к отцу он воззвал: "Ради бога,
Помоги мне прожить хоть немного,
Мне неведома
Жизни дорога,
Злая смерть сторожит у порога!"
Горько молвил
Отец: "Вот беда-то, -
Ни скотины на выкуп, ни злата;
Мог себя запродать я когда-то,
Но за старца дадут небогато".
И подобно другим обреченным,
Сын свалился на землю со стоном:
Вспомнил
Детство, свечу пред амвоном,
Вспомнил
Солнце, что
Было зеленым…
И
Глаза его
Скорбь угасила,
И исчезла из рук его сила,
И
Лицо словно маска застыло,
Неизбежною стала могила.
Тут и молвил он: "Отче и братья,
Лишь молитвы могу с собой взять я,
Умоляйте же
Все без изъятья,
Чтоб господь растворил мне объятья".
А
Потом, отдышавшись немного.
Стал просить он служителей бога;
"Помолитесь и вы, чтоб дорога
Довела до господня порога!"
Я епископ Нагаш, раб единой,
Видел сам все страданья Мердина,
Слышал сам его жителей стоны,
Шел сквозь
Город в
Печаль погруженный.
По большому армянскому счету,
Год стоит у нас девятисотый.
Приказал я молиться причету,
Позабыл про иные
Заботы.