Автор цитат: Стефан Цвейг. Страница 3

Я был Один, как водолаз в батисфере, погруженный в Чёрный Океан безмолвия и притом смутно сознающий, что спасительный канат оборван и что его Никогда не извлекут из этой безмолвной тишины...

При всех проявлениях общечеловеческой, житейской Потребности в одежде, тепле, сне, отдыхе, при всех нуждах немощной плоти рушится то, что разъединяет людей, стираются искусственные грани, разделяющие Человечество на праведных и неправедных, достойных и недостойных, остаётся только извечно страждущий Зверь, земная тварь, томимая голодом, жаждой, усталостью, так же как ты, как я и Все на свете.

Сигнал был подан бледной вспышкой молнии, и тотчас же туча с воинственным грохотом обрушила на землю водные потоки и стала поливать поезд мокрым пулемётным огнём. Окна плакали под метким обстрелом больно бьющего града, паровоз сдался на милость победителя и опустил своё дымное знамя. Ничего не Было видно, ничего не было слышно - только капли, перебивая друг Друга, торопливо барабанили по стеклу и металлу, и поезд, спасаясь от ливня, бежал по блестящим рельсам, словно преследуемый Зверь.

Ибо он читал так, как Другие молятся, как играют азартные Игроки, как пьяные безотчетно глядят в Пространство; он читал так трогательно и самозабвенно, что с тех пор всякое иное Отношение к чтению казалось Мне профанацией.

Я знал, что достаточно ничтожной зацепки, ибо Память моя обладает странным свойством, одновременно и хорошим и дурным: Она упряма и своенравна и Вместе с тем необычайно надёжна. Она увлекает на Дно важнейшие События и Лица, прочитанное и пережитое, и Ничего не возвращает из этой тёмной пучины без принуждения, по одному лишь требованию воли. Но стоит Мне натолкнуться на самый ничтожный намёк, на открытку с видом, знакомый почерк на конверте или пожелтевшую газету, и тотчас же забытое вынырнет из сумрачных глубин живо и отчётливо, словно Рыба, пойманная на удочку.

В графе «особые Приметы» её книжки домашней прислуги стояла Черта, означающая «не имеется»; но Если бы чиновникам вменялось в Обязанность указывать характерные особенности внешнего облика, им достаточно Было бы одного взгляда, чтобы записать: сильное Сходство с ширококостной, худой, загнанной лошадью.

Все, чем он жил, все, что он любил, сгорало на этом медленном огне, обугливалось, покрывалось пеплом и падало в вязкую тину равнодушия. Он смутно ощущал: что-то свершалось в то Время, как он лежал здесь, на диване, и с горечью думал о своей Жизни. Что-то кончалось. Что? Он слушал и слушал.
Так начался Закат его сердца.

В эту минуту я Впервые по-настоящему понял, как Далеко во Мне подвинулся Процесс окостенения: я скользил по Жизни, словно по быстро текущей зеркальной воде, нигде не задерживаясь, не пуская корней, и очень Хорошо знал, что в этом холоде Есть что-то от мертвеца, от трупа - пусть ещё без гнилостного запаха тления, но это душевное окоченение, эта жуткая, ледяная Бесчувственность уже словно предваряли подлинную, зримую Смерть.

Уже последние минуты близости были отравлены нарастающей тревогой; Она торопились уйти, от спешки у неё тряслись Руки, она не вникала в Слова возлюбленного, нетерпеливо пресекала прощальные вспышки Страсти, Все в ней уже рвалось прочь, прочь из его квартиры, из его дома, от этого похождения, обратно в свой спокойный, устоявшийся мирок.

В воздухе чувствовалась Весна. В небе порхали Облака, белые, резвые, какими они бывают только в мае и июне, когда, беспечные, юные, они мчатся, играя, по синей дороге, то прячутся за высокие Горы, то обнимаются и убегают, то сжимаются в платочек, то разрываются на полоски и, наконец, дурачась, нахлобучивают белые шапки на вершины гор.

Он стал одним из тех, для кого не существует ни Любви, ни женщин. Он, кому выпало на долю в единое Мгновение Жизни Любить и быть любимым, он, Кто так полно изведал всю глубину чувств, не испытывал более Желание искать то, что слишком рано само упало в его неокрепшие, податливые, несмелые ещё Руки. Он объездил много стран - Один из тех невозмутимых, корректных британцев, коих молва нередко называет бесчувственными, потому что они так молчаливы, а взор их равнодушно скользит мимо женских лиц и женских улыбок. И Никто не догадывается, что, быть может, они носят в душе Картины, навеки приковавшие их внутренний взор, что Память о былом горит в их крови, как неугасимая лампада перед ликом мадонны...

Час остался до ночи. Волшебный час, ибо Нет Ничего чудесней, чем наблюдать, как медленно блекнут и покрываются тенями Краски заката, как подымается с пола Мрак, Пока чёрные бесшумные потоки его не захлестнут Стены и не увлекут нас во тьму.

Только одинокие Дети могут всецело затаить в себе свою Страсть, Другие выбалтывают свое Чувство подругам, притупляют его признаниями, - они часто слышали и читали о Любви и знают, что Она неизбежный удел всех людей. Они тешатся ею, как игрушкой, хвастают ею, как мальчишки своей первой выкуренной папиросой.

Молодые Люди домогались моего расположения, но я отталкивала всех с каким-то страстным упорством. Я не хотела быть счастливой, не хотела быть довольной вдали от Тебя. Я Нарочно замыкалась в мрачном мире самоистязания и одиночества.