Автор цитат: Рэй Бредбери

Ненависть - нормальное Явление, Правда? И не только ненависть… мы ведь Никогда об этом не говорим, но разве нам не Хочется причинить Страдания тому, Кто нас обидел, Иногда даже убить его?

Я, как и Все начинающие Писатели, был убеждён, что идею можно осуществить, Если дубасить по ней со всей Силы, лупцевать её и колотить. Разумеется, при таком обращении любая порядочная идея сложит лапки, перевернётся кверху брюшком, устремит Взгляд в Вечность и Тихо издохнет.

Я узнал, что был прав, а Все остальные не правы, когда Мне Было девять и я учился в четвертом классе. В тот Год появился Бак Роджерс, и это была Любовь с первого взгляда. Я собирал вырезки из газет и сходил по ним с ума. Друзья этого не понимали. Друзья смеялись. Я разорвал свои Комиксы с Баком Роджерсом. Месяц я ходил в школу совершенно убитый и опустошенный. Однажды я горько расплакался и спросил себя, Почему мне так Плохо и Пусто. И сам же себе и ответил: из-за Бака Роджерса. Он исчез, и Жизнь Больше не стоила того, чтобы Жить. Следующая моя Мысль была: они мне не друзья - те, Кто заставил меня разорвать комиксы, а Вместе с тем разорвать пополам и жизнь - они мне враги.
Я снова стал собирать Бака Роджерса. И с тех пор живу счастливо. Именно с этого и началась моя Карьера писателя-фантаста. Я больше Никогда не слушал тех, кто насмехался над моим увлечением космическими полетами, цирками или гориллами. Если что-то подобное происходило, я забирал своих динозавров и выходил из комнаты.

Он дотронулся до косы. Она мерцала, как полумесяц. На лезвии были выбиты Слова: " Мой Хозяин - хозяин мира". Тогда они ему еще Ничего не говорили.

- Ты не можешь этого понять.
- Могу, - сказал Керк. - И это самое печальное.

А Потом, захлебываясь от рыданий, он снова и снова взмахивал косой и резал налево и направо, налево и направо, налево и направо. И еще, и еще, и еще. Выкашивая огромные клинья в зеленой пшенице и в спелой пшенице, не выбирая и не заботясь, ругаясь, еще и еще, проклиная, содрогаясь от хохота, и лезвие взлетало, сияя на Солнце, и шло вниз с поющим свистом!
Вниз!
Взрывы бомб потрясли Москву, Лондон, Токио.
Коса взлетала и опускалась как безумная.
И задымили печи Бельзена и Бухенвальда.
Коса пела, вся в малиновой росе.
И вырастали Грибы, извергая слепящие солнца на пески Невады, Хиросиму, Бикини, вырастали грибы Все выше и выше.
Пшеница плакала, осыпаясь на землю зеленым дождем.
Корея, Индокитай, Египет. Заволновалась Индия, дрогнула Азия, глубокой ночью проснулась Африка...
А лезвие продолжало взлетать, крушить, резать с бешенством Человека, у которого отняли - и отняли столько, что ему уже Нет Дела до того, как он обходится с человечеством.

- Пойми, он меня любит. Если я его брошу, он себя убьет.
- А если не бросишь, он убьет Тебя.

Греха в том Нет, чтобы кожу снять и так плясать, одетым только в Кости.

Мы приникаем к прекрасным и благородным явлениям Жизни, чтобы примириться с ужасами и бедой, поражающими нас напрямую, через Родных и Друзей или же через газеты и Телевидение.

И чему же, вы спросите, учит писательство?
Во-первых, оно напоминает о том, что мы живы, что Жизнь привилегия и Подарок, а вовсе не Право. Если нас одарили жизнью, Надо ее отслужить. Жизнь требует что-то взамен, потому что дала нам Великое Благо - одушевленность.

Так что же Лучше - не искать в ночи,
крадучись, как пантера, искру правды?
Или найти ее, обжечься и понять,
что Надо Все равно ее искать?

Мы проявляемся в трудах.
Мы столько о себе не знаем,
пока не заняты и в праздности живем.
Меж тем у каждого внутри сокрыта
большая фабрика незавершенных дел.

Ничто не теряется, ничто не проходит бесследно. Если вы странствовали по безбрежным просторам и решались Любить всякие Глупости, вы сможете научиться чему-то даже от самых примитивных штуковин, подобранных на жизненном пути и отложенных в сторону.

И пусть Искусство не может, как бы нам этого ни хотелось, спасти нас от войн и лишений, зависти, жадности, старости или смерти, оно может хотя бы придать нам сил.