Автор цитат: Аль Квотион

Бежать бы прочь, туда, где руки теплые и пахнут солнцем, солнцем и травой.

Я люблю ее за то, что она слышит в сонатах Моцарта поэзию витрин.

эти дни не прожить просто так, без чудес, эти светлые дни понимания жизни...

Он заваривал чай из звезд и ругал повседневщину, рисовал в траве портрет из своих следов, говорят, он любил горожанку, простую женщину, и вписал ее в вечность посредством обычных слов.

Встречай меня, девочка. Вот я, живой, невредимый, спешу на твой свет и все небо струится за мной.

В каждой безделушке ума есть что-то от любви.

Закончится лето. И бог с ним. Начнется осень. Я слышу в душе твоей предлистопадный «ах».

Говорят, что он слышал мир, как мы слышим музыку, говорят, он видел в людях систему нот.

И слово. Как же без него, когда вся кожа в буквах дрожи, когда я чувствую родство с травой, с тобой… Да с каждым, Боже.

И там, где я был только замыслом, теперь воплощаешься ты.

И только дети, полные души, идут туда, где для души нет места.

Ты любишь людей, ты читала в красивых книгах, что надо кого-то любить не смотря ни на что. Ты видишь любовь как скрипку, она фальшивит, и все вокруг сразу - холодно и смешно.

Как высоко, ранимо и воздушное плывут ковчеги маленьких квартир по городу большого равнодушия.

Не горечь страшна. Страшно в самую позднюю мудрость в конце своей жизни понять - тебя не было в ней.

Тебе одной была по росту моя высокая душа.

Я остаюсь человеком творчества, оно не отдаст, не отдаст меня никому.

все немы, все глухи. Не люди - ленивые мухи, под осень летая все медленнней, все тяжелей, лишенные ценностей (то есть обрюзгшие духом), не люди, не люди, давно не найти здесь людей.

Я в губы целую твой беззаботный смех.

За ночной тишиной одиночества, за пределом последней черты, эпилогом души и творчества у меня остаешься ты.