Джанни фантастически быстро лепил.
Все, что стояло у него во дворе - баловство. У него всегда
Было с десяток заказов плюс
Всё, что он лепил для себя.
Экстаз святой Катерины, к примеру. Он играл с материалами -
Дерево, бронза, мрамор, гранит. Он заставлял
Металл выглядеть как
Камень, камень, как дерево, дерево превращал в бронзу, но так тоже - баловался. Он всегда лепил в полный рост.
Святая Катерина у него кружилась.
Церковь всегда ставит своих святых статично, а у него мрамор её робы расплескивался, разлетался вечерним платьем - роскошью тканей. Из-под убора у святой Катерины выбивались кудри и вились по щекам, по губам приоткрытым, идеальной формы губам, обвивали
Слезы - мраморные, но столь настоящие, что ты верил - они прозрачны, солены и горячи. Слезы мокрили ей
Губы,
Глаза были закрыты, веки легки - как
Крылья летучей
Мыши. Как крылья летучей мышки - трепетны, ты верил - вздрагивают веки у святой Катерины в экстазе. И вся
Фигура из тяжелого мрамора была невесома - вот-вот взлетит. Затанцует по воздуху.
Джанни лепил Катерину со Штази. Но столь великолепной я видел Штази лишь раз - в Италии на скале. Штази в тяжелом халате после вечернего заплыва с полотенцем на волосах, Штази
Шампанское ударило в
Сердце, нам по шестнадцать,
Сумерки липли к нам фиолетовой сахарной ватой. Штази, зацелованная, летняя, кружилась под песни Герберта - в боли, ярости,
Счастье. В боли от ужаса осознания, что, возможно,
Она Никогда не потянет
Больше такую
Открытость, ей никогда не будет так
Хорошо. В ярости, что
Детство уходит, что мы с Гербертом соревновались за прозрачную девочку, но теперь она не поспевает за нами. И ей уже никогда не поспеть. В ярости, боли, что это последние лучи солнца, когда она для нас - центр. В счастье - а как без счастья на скалах Италии, когда ты вызываешь легкое
Опьянение у господа и наисветлейшего из воинов его? Как без счастья?
