Книга: Над кукушкиным гнездом

Я чувствовал себя почти как в детстве, когда Все Было Хорошо, а Земля пела Мне детские песни.

Я Впервые осознал, что психическое отклонение может наделять Тебя силой, силой. Подумать только: пожалуй чем безумнее Человек, тем Больше власти он может получить.

Но одно я помнил точно: это не я Первый начал притворяться глухим; это Люди первыми стали Делать Вид, что я слишком тупой или глухой, чтобы слышать, или Видеть, или Говорить.

Иногда я забываю, какая Сила в смехе.

Я другим не буду. Родился недоношенный. Меня столько обижали, что я умер. Я родился мертвым. И другим не буду. Я устал. Сдался пытаться. А вы можете. Меня столько обижали, что родился мертвым, и Жизнь меня била. Я устал. Устал Говорить и стоять. Я пейсят пять лет уже мертвый.

Трудно представить Человека слабым, Если он находится вне поля вашего зрения.

Она знала: Люди рано или Поздно начнут сторониться тех, Кто, по их мнению, дает Больше. чем принято: сантаклаусов, миссионеров, благотворителей с их пожертвованиями, и подумают: а им-то что за Выгода?

Макмёрфи был не похож на нас. Он виду своему не позволял распоряжаться своей жизнью, Всё равно как Комбинату не позволял перекроить себя на их манер.

Она сидела выпрямившись, туго обтянутая на сгибе, вытянув перед собой короткие круглые Ноги в чулках, цветом похожих на колбасные шкурки, а Билли лег Рядом, положил ей голову на колени, и она стала щекотать ему ухо одуванчиком.
Билли говорил о том, что Надо подыскать жену и поступить куда-нибудь в колледж.
Мать щекотала его и смеялась над этими глупостями.
"Милый, у Тебя еще сколько угодно времени, у тебя вся Жизнь впереди".
- "Мама, Мне т-т-тридцать Один год!"
Она засмеялась и повернула у него в ухе травинкой.
"Милый, похожа я на мать взрослого мужчины?"
Она сморщила Нос, раскрыла Губы, чмокнула, и я про себя согласился, что она вообще не похожа на мать.

... они отправились в коридор танцевать Вальс под музыку, которой Никто не слышал.

Ты сказал Мне, папа: "Когда умру, пришпиль меня к небу".

И тут старик Пит, Лицо как прожектор. ... Говорит Мне Один раз, что устал, и через Эти два Слова вижу всю его Жизнь на железной дороге, вижу, как он старается определить Время по часам, потея, ищет правильную петлю для пуговицы на своем железнодорожном комбинезоне, выбивается из сил, чтобы сладить с работой, которая другим дается легче легкого, и они посиживают на стуле, застеленном картоном, и читают детективы и книжки с голыми красотками.
Он и не надеялся сладить с ней - с самого начала знал, что ему не по силам, - но должен был стараться, чтобы не Пропасть совсем. Так сорок лет он смог прожить Если и не в самом мире людей, то хотя бы на обочине.
Все это вижу, и от этого мне больно, как бывало больно от того, что видел в армии, на войне.

Это старик полковник Матерсон читает письмена морщин на длинной желтой Ладони. Смотрю на него внимательно, потому что вижу его, Наверно, в Последний раз.
<...>
Вижу его так Ясно, что вижу всю его жизнь.
На лице шестьдесят лет юго-западных военных лагерей, оно изрыто окованными сталью колесами зарядных ящиков, стерто до Кости тысячами ног в двухдневных марш-бросках.

Я занимаюсь этим давно - протираю, промакаю, стряхиваю, и в этой комнате, и в прежней, деревянной, в старом корпусе, - что Персонал меня даже не замечает; я кручусь, а они смотрят сквозь меня, как будто меня Нет - Если бы я не пришел, они заметили бы только, что между ними не плавает в воздухе ведро и губка.