Книга: Бразилис. Страница 3

Вскоре умерли Королева Джало и Принцесса. Португальцы выбросили их в Море.
- Не плачь, они остались с нами, только стали легче, - утешал король сына, но тот выл по матери и сестре три недели.

Солнце не появлялось. Ночные Бабочки крали мёд из церковных ульев. Подземные реки то шумели, то затихали. Духи перекрёстков шептались, ожидая, Пока пройдёт какой-нибудь одинокий путник. Кабра, вздыхая, дотачивал шестое предплечье с креплением-дыркой. Во Время пасхальной процессии монах под платформой потянет за нитку, в самый неожиданный Миг деревянный святой Пётр встанет и этой самой рукой перекрестит своих подопечных. Те в экстазе заплачут, упадут на колени, купят у священника очиститель для совести на последние Деньги. Никаким мартинам-лютерам с их речами не разбить такой крепкий Союз паствы и церкви.

Рассвет не наступал. Солнце задержалось над Старым миром: осталось погреть колонны Севильи; зацепилось лучами за каменные узоры на церквях Саламанки; застыло пересчитать овец на полях Азоров.
Кабра поглядывал в раскрытую Дверь, Руки работали сами. Нитка, которая Раньше соединяла их с сердцем, повисла где-то в пустоте над желудком.

Слышал про протестантов? Сюда они не должны проникнуть. На этой земле сердца всех верующих должны быть наши. А чтобы забрать сердца, сначала нужно разбить их. Теперь золотых завитков, картинок и истуканов мало. Статуи должны двигаться, Говорить, водить глазами. Римский Меч будет пронизывать рёбра Христа, а оттуда настоящая Кровь капать. Марии будут рыдать солёной водой и тянуть к Спасителю Руки…

Кабра приоткрыл веки. Глаза кольнуло светом. Зубы стучали, шею стягивала сухая тина. Площадь Верхнего Салвадора шкварчала птицами, как сковородка.
- Замолчите, - просипел Кабра.
Хотел зажать ладонями уши, но поднять Руки не вышло. Тяжёлые, они лежали вдоль тела, словно из них вынули Кости, а в пустоту залили железо.

Призвание - оно как спутник Жизни, его сложно найти сразу.

Шаги настоятеля стихли. Послушник поглядел на Небо: Облака над землёй Бразилис были ленивыми и большими, не то что в родной Коимбре.
Вдруг Ветер швырнул ему в ухо не то Вой, не то песню. Давид поспешил на Звук, прижался бровью к дверной щели: в сумрачной мастерской тощий негр снимал с дерева стружку и скулил, как Щенок, которому телегой передавило лапу.
Давид открыл Дверь, застыл на пороге. Не Зная, как утешить страждущего, раскрыл книгу.
- Кто обопрётся на Камень, не будет ни дрожать, ни сомневаться…
Кабра остановил стружку, поглядел на дверь и встретился глазами со своим камнем.

Иностранцев сделалось тысячи, миллионы. Заполонили меня и Эти, в коричневых рясах. Лишь Один из них произнес, меня увидев:
- Вот где Живет Бог.
И улыбнулся. Метались чайки, Ветер шумел лесом, за холмами вечернее Небо спело гранатом. Он гладил Всё взглядом, не мог оторваться.
Его я Больше всех на себе любила. Дала ему посмотреть себя всю, а когда истекло его Время, сохранила под круглым камнем с надписью «Давид Гимараиш».

Строить храмы надобно так-то и так-то, тут, на стене, нарисовать Чёрта, что записывает Имена грешников в длинный список. Там, Наверху, изобразить ангела. В его списке непременно должен быть губернатор и сеньор, который пожертвовал землю под Церковь. Прихожане любят глядеть на Кровь и казни, потому на алтаре будет распятый Иисус, Рядом - обезглавленный Иоанн Креститель. В боковой капелле поставим расстрелянного Себастьяна.

Садись, задирай голову, смотри: Всё выше Тебя, а ты малютка, человечишко, Прах, Ничтожество, Несовершенство. Perola barroca - жемчужина без оси, с наростом, с пороком. А теперь погляди на алтарь, на купол: в небесном саду золотые лозы, они алмазной росой покрыты. Хочешь попасть в этот Мир после смерти? Веди себя, как мы говорим, и обязательно жертвуй. Твои Деньги - Вода для золочёных лилий, бархатная Одежда для статуй, серебряные гвозди в Ладони Иисуса, рубиновая Кровь для его коленей. Отдавай десятину, Если хочешь рая. Видишь, какой господь щедрый? Видишь, сколько в его саду богатства? Если будешь послушным, оно Ждет тебя после смерти, человечишко, прах, ничтожество, несовершенство.

Поглядите, что с вами станет, Если не начнете Жить, как мы говорим вам. Будьте покорным и бойтесь Бога - на Всё его Воля. Креститесь, венчайтесь, исповедуйтесь, причащайтесь. Вот список грехов. Если что-то делали из этого списка, Божье Прощение можно купить - мы принимаем Все виды оплаты: дома, скот, Драгоценности, Деньги, сыновей в Наше войско. Если нечего дать - отрежьте Волосы. Пойдут на парик для какого-нибудь санто.

Не люблю восточный Ветер. С ним появляются точки на горизонте и растут, растут Пока не сделаются кораблями. С них новые Люди сходят на Мой берег, называют его Бразилис. Каждый обращается со мной словно Хозяин.

Шёлк и мешковина соединились. На нём остался Запах французского мыла, на ней - воска и пота. Исабель шла на лай собак и дрожала. Кабра отправился по тропинке в свою мастерскую.
Но неделю спустя Исабель не появилась в обычном месте среди инжиров. В церкви Кабре сказали, что жена графа на воскресную службу не приходила. В Понедельник у лавки со специями Франсишку поймал за запястье тощую Римму, служанку Гейта. Та за аметист, украденный с наряда святого Бенито, сказала, что Исабель родила в Ночь на среду.
- Кричала, кричала и вдруг прекратила. Мы, внизу, подумали: разрешилась. Но утром в доме не Было ни хозяйки, ни доктора, ни младенца. Гейт вернулся к обеду. Когда Доминика сказала ему, что Постель хозяйке перестелила и положила в люльку сухой лаванды, тот исходил её плеткой.
- Где Исабель? - прохрипел Кабра.
- Я Ничего не знаю. Гейт закрыл на Ключ спальню хозяйки, мы туда не заходим. Сам Всё Время сидит в кабинете.
Римма повесила на локоть корзину, засунула аметист за щёку и засеменила к особняку. Кабра сел на мостовую, положил лоб на колени и завопил как гиббон, у которого застрелили самку.

Ладони и Глаза Всё Время мокли, словно дожди внутри неё не прекращались.