Книга: Бразилис. Страница 1

Очередной ливень обрушился на богатейший Город земли Бразилис. Дочка стеклодува снова взялась плакать. Её вопль подхватил Ветер, разорвал в клочки и подбросил, как конфетти, над Вила-Рикой. Пастухи выжимали бороды и накидки в пещерах. Овечки спали, спрятав морды в шерсти друг Друга. Служанки растягивали влажные простыни на сумрачных кухнях. Дамы пудрой замазывали синяки под глазами. Их Мужья швыряли в Стены стаканы с Виски: из-за дождя опять вздуются и помутнеют реки, затопят шахты, а значит старатели вернутся с пустыми руками.

Хозяйка Гостиницы «Виолетта» открыла Мне Дверь до того, как я постучала.
- Заходи, Всё готово.
- Что готово?
Она махнула. Я прошла за ней по коридору, поднялась на второй этаж. Перила лестницы блестели, как петушки-карамельки на Солнце.
- Вот твоя комната.
На окнах не Было штор, нараспашку ставни. Подсвечник на тумбочке вместо лампы. Край одеяла отвернут, пирамидами стояли взбитые, как Торт «Павлова», две подушки. Эта Спальня обняла меня крепче мамы.

Когда Тоска по Исабель конским волосом перетянула Сердце, только Вино и спасало Кабру. На обезболивающее для Души Дас Шагас истратил Все накопленные на Побег с возлюбленной рейсы. А без денег из Олинды была Одна Дорога - Кабра глядел на неё каждую Ночь сквозь дыру в крыше.

Вышел в монастырский дворик, вытянул руку - в глубине Ладони тут же образовалась лужа. Посмотрел на Розы: от них осталась лишь сердцевина, куски нежного тела устилали землю. Перевёл Взгляд на лимоны, которые гнули ветки, отяжелев от бурого сока.
- Бог давно не Живет здесь. Про нас он забыл, ребята.
Франсишку закрыл Глаза, сжал веки крепко, чтобы в Ночь не просочилось ни капли света самого яркого из солнц - солнца Баии.

Вниз с холма по пыльной дороге. Шум моря в Сердце спасал от тоскливых мыслей. С каждым шагом Волны накатывали, били по рёбрам, отступали, оставляли тину, тишину, Мысли.

Кто-то считал дни до конца пути. Кто-то знал, что Жизнь в дороге - лучшая из возможных жизней.

Но на Путь домой у Вивиан не Было денег. Она напросилась в помощницы к лекарю из Старого Света. Днём собирала, сушила, толкла в порошки травы. По вечерам, когда закрывалась аптека, шла в Церковь, садилась на колени перед святой девой и умоляла сделать так, чтобы Марко О’Шейли, где бы он ни был, наелся плодов ядовитой атрофы или семян чилибухи.
В той церкви до последнего света трудился скульптор Лишбоа, превращал Камни в лозы, завитки, силуэты. Не замечал ни прихожан, ни прихожанок, но рыжую Вивиан Тяжело было не заметить.
- Когда Господь красил ваши Волосы, разбрызгал на Лицо краску, - крикнул он из-под потолка чужестранке.
Голос Лишбоа показался Вивиан таким мягким, что она уснула на нём, как на кровати. Посмотрела на мастера и улыбнулась Впервые за три с половиной Года. В тот Миг Марко О’Шейли исчез из её мыслей, как исчезли в джунглях Все, Кто искал Пайтити.

В Вила-Рике странница первым делом направилась в еврейскую лавку и обменяла отцовский портсигар из слоновой Кости на рейсы. Сняла дешёвую хижину на окраине за мостом, заварила стебельки руты, которая делает умнее и чувствительнее к обману. Пила настой по утрам, днями ходила от шахты к шахте, называла фамилию жениха, но ответа не получала.

- Ты куда? - спросили женщину.
- Обратно.
- Обратно всегда успеешь.

С каждым новым шагом Каблуки Вивиан врезались в землю Всё глубже - это Сердце тяжелело, уже Зная то, что Голова лишь Потом узнает.

Горячие Волны лизали округлые скалы, песчаный Пляж принимал чужеземцев в Объятия, мартышки в лесу кричали, как бабы на воскресном базаре. Это был красивейший из земных городов - Рио.

Он уехал, а Она по ночам не спала, слушала Бой часов на городской башне. Время растянулось, как Караван бедуинов. Казалось, между ударом и ударом проходила Вечность. Если под рыжей копной появлялась Мысль - она была лишь о Марко. Если вытекала слеза - она была об ушедшем.

Наконец старая негритянка могла позволить себе то, о чём так долго мечтала - Безделье. Дни напролёт сидела у окна, обмахивая толстое Лицо веером из страусиных перьев. Ходила по комнате только ради того, чтобы послушать, как звенят её бусы-браслеты. Иногда гадала, спрашивая у духов Оришас, помешает ли что-нибудь её счастью. Ракушки каури неделю за неделей молчали, Пока Однажды не предсказали измену.

Мерседес, переезжая в особняк зятя, оставила в старом доме весь хлам, чтобы о бедности Ничего не напоминало. Взяла с собой лишь гребень с синим агатом, который когда-то стащила у доны Жозиньи. Теперь у неё самой была служанка Алая, и Мерседес за ней во Все Глаза следила.