Книга: Исповедь бывшей послушницы

Любая умственная Активность, кроме Иисусовой молитвы, считается в монастыре неприемлемой и даже греховной. Сестра учится доверять не себе и своему опыту, своему видению действительности, чуть Было не приведшему ее в ад, а наставнику - Матушке. Считается, что такое Недоверие себе во всем и является самым главным в спасении Души. Это очень удобно: в таком состоянии Человек легко поддается контролю - ему можно внушить Все, что угодно, заставить исполнять любые «благословения» и оправдывать любые Поступки своего наставника. Такая Практика контроля тщательно маскируется духовной идеологией, оправдывается цитатами из Писания или святых отцов, часто вырванными из контекста. Недаром самыми ценными добродетелями в монастыре считаются безоговорочное Послушание и Преданность наставнику (интересно, что не Богу).

Чем Больше времени Человек Живет в монастыре, тем труднее ему уйти, поскольку сама Личность Человека погружается в эту среду: с определенными эмоциями, убеждениями, мировоззрением, отношениями. Жизнь «в миру», Если Она была, постепенно забывается, становится чем-то нереальным.

Ей Было около сорока лет, но Лицо, несмотря на морщинки, оставалось каким-то совсем детским. Я видела такое часто у сестер, которые попали в Монастырь почти детьми и всю Жизнь жили в послушании, отсекая свою волю во всем. Внутреннее Состояние, как правило, тоже продолжало оставаться примерно на том же полудетском уровне. Они старели, не взрослея. Отсюда это повсеместное ябедничество и обидчивость, так свойственные детям. Этим сестрам это не казалось чем-то зазорным.

Виктор Гюго, Достоевский, Островский, Пушкин и какая-то Фантастика. Монашествующим сестрам и послушницам Матушка не благословляла читать никакую художественную литературу, только жития святых и наставления отцов, поэтому книжки приходилось прятать от сестер. Если бы меня кто-то застукал с такой книгой, Мне и Машам сильно бы досталось.

Все друг за другом следили. Не напишешь ты - напишут на Тебя. Ничего в этом огромном монастыре не могло утаиться от игумении. Количеством доносов измерялась Верность Сестры Матушке. Особо рьяных доносчиц Матушка жаловала чинами - они становились старшими на послушаниях, помощницами благочинной, матушкиными келейницами, старшими в скитах, а Потом и игумениями подшефных матушке монастырей по всей России.

Кому не извещается Сердце - тому не открывай его.

... реальная монастырская Жизнь совсем не такая, как ее описывают в книгах.

Для нее был важен Порядок, устав ее монастыря, а людей Надо просто приладить к этому механизму и заставить Все Делать Правильно. Приспособился - Хорошо, Нет - можешь уходить. Она часто повторяла фразу, выдернутую из книжки каких-то афонских отцов: «Исполни или отойди». Ей она очень нравилась.

Всегда побаиваются тех, Кто жаждет властвовать над душами. Что они делают с телами?

Провиниться можно Было не только делом, но и помыслом, и взглядом или просто оказаться у Матушки на пути не в то Время и не в том месте. Каждый в это время сидел и с облегчением думал, что сегодня ругают и позорят не его, а соседа, значит, пронесло. Причем Если сестру ругали, Она не должна была Ничего Говорить в свое Оправдание, это расценивалось как Дерзость Матушке и могло только сильнее ее разозлить.

Разозлить Матушку Было очень страшно. Лучше было молча потерпеть поток оскорблений, а Потом попросить у всех прощения с земным поклоном. Особенно на занятиях обычно доставалось «мамам» за их халатность, Лень и Неблагодарность. Такое часто используют в сектах. Все против одного, потом все против другого.

... Разговоры на трапезе были запрещены, Все смотрели в свои тарелки и ели быстро, чтобы успеть до звонка.

По звонку колокольчика начинали Есть. Сначала суп. Супницу Надо Было передавать в четкой последовательности от старших к младшим. Если не хочешь суп - сиди и жди следующего звонка. По второму звонку разрешалось накладывать второе и салат. После третьего звонка - Чай, Варенье, фрукты (если есть). Четвертый Звонок - окончание трапезы. Положить себе можно не более четвертой части от второго блюда, салата или супа. Брать можно только Один раз, не подкладывать, даже если Еда остается. Взять можно два куска белого хлеба и два черного, не Больше. Делиться едой ни с кем нельзя, с собой уносить нельзя, не доедать то, что положил себе в тарелку, тоже нельзя.

Через неделю после приезда у меня забрали Паспорт, Деньги и мобильный Телефон куда-то в сейф. Традиция странная, но так делают во всех наших монастырях.