Книга: Оправдание добра

Нравственный принцип не позволяет превращать Действительное Лицо, живого Человека с его неотъемлемым и существенным национальным определением в какой-то пустой, отвлеченный субъект, произвольно выделяя из него определяющие его особенности. <...> ... Если мы любим человека, то должны Любить его народность, которую он любит и от которой себя не отделяет. Высший нравственный Идеал требует, чтобы мы любили всех людей, как самих себя, но так как Люди не существуют вне народностей, <...> то прямой логический вывод отсюда Есть тот, что мы должны любить Все народности, как свою собственную. Этою заповедью утверждается Патриотизм как естественное и основное Чувство, как прямая Обязанность Лица к своему ближайшему собирательному целому, и в то же Время это чувство освобождается от зоологических свойств народного эгоизма, или национализма, становясь основою и мерилом для положительного Отношения ко всем другим народностям сообразно безусловному и всеобъемлющему нравственному началу.

... всякий согласится, что бывает Патриотизм неразумный, вместо желаемой пользы приносящий Вред и ведущий народы к гибели, бывает патриотизм пустой, выражающий только голословную претензию, и бывает, наконец, патриотизм прямо лживый, служащий только личиною для низких, своекорыстных побуждений. <...> Что касается до нашего отечества... Петр Великий и Пушкин - достаточно этих двух имен, чтобы признать, что наш национальный Дух осуществляет свое Достоинство лишь в открытом общении со всем человечеством, а не в отчуждении от него.

В чувстве полового стыда - <...> Человек признает для себя постыдным <...> самую Сущность того закона природы, которому подчиняется весь органический Мир. Важно здесь не столько то, что человек вообще стыдится, сколько то, чего он стыдится. Обладая этою способностью стыда, не замечаемою у других животных, человек мог бы быть определен как животное стыдящееся.

Ибо Источник человеческих законов - источник смутный. Прозрачная струя нравственной правды едва видна в нём под наносом других, чисто исторических элементов, выражающих только фактическое соотношение сил и интересов в тот или другой Момент. Поэтому Справедливость, как Добродетель, Далеко не всегда совпадает с легальностью, или правдою юридическою, а Иногда находится с нею в прямом противоречии, как сознано самими юристами: summus jus - summa in juria.

... воздержность или Умеренность имеет Достоинство добродетели лишь тогда, когда относится к состояниям и действиям постыдным, ограничивая или отстраняя их. Добродетель не требует, чтобы мы были воздержны или умеренны вообще или во всем, а только чтобы мы воздерживались от того, что ниже нашего человеческого Достоинства и что беспрепятственно допускать Было бы нам стыдно.

Я знаю, что Если бы я родился среди каннибалов, то и сам был бы каннибалом, и я не могу не чувствовать благодарности и благоговения к тем людям, которые своими трудами и подвигами вывели Мой Народ из дикого состояния и довели его до той степени культуры, на которой он теперь находиться.

Сознательно и разумно Делать Добро я могу только тогда, когда верю в добро, в его объективное, самостоятельное Значение в мире, то Есть, другими словами, верю в нравственный Порядок, в Провидение, в Бога. <...> Не иметь этой веры - значит не верить в Смысл собственной Жизни, значит отказаться от Достоинства разумного Существа.

Отсюда два Правила альтруизма - отрицательное и положительное:
1) не делай другому Ничего такого, чего себе не хочешь от других, и
2) делай другому Все то, чего сам хотел бы от других.
Короче и проще: Эти два правила, соединяемые обыкновенно Вместе, выражаются так: Никого не обижай и всем, насколько можешь, помогай (Neminem laede, imo omnes, quantum potes, juva). Первое, отрицательное, правило называется, в частности, правилом справедливости, второе - милосердия.

Общее Сознание в человечестве решительно признает, что Жалость Есть Добро; Человек, проявляющий это Чувство, называется добрым; чем глубже он его испытывает и чем шире применяет, тем он признается добрее; человек безжалостный, напротив, называется злым по преимуществу. <...> Как постоянное свойство и практический принцип Безжалостность называется эгоизмом. <...> Если, таким образом, Эгоизм осуждается разумом как бессмысленное Утверждение несуществующего и невозможного, то противоположный принцип альтруизма, психологически основанный на чувстве жалости, вполне оправдывается разумом, как и совестью. <...> ... Разум выводит принцип или правило Отношения ко всем другим существам: поступай с другими так, как хочешь, чтобы они поступали с тобою самим.

Сожаление о страданиях преступника, Конечно, не Есть Одобрение или Оправдание преступлений. Напротив, чем большую Жалость возбуждают во Мне прискорбные Последствия чьих-нибудь грехов, тем сильнее моё Осуждение этих грехов.

... когда Солдат на войне по команде убивает неприятеля, побуждаемый только "долгом службы", то, как бы мы в принципе ни относились к войне вообще, мы, Конечно, не станем обвинять этого солдата в безнравственной жестокости; другое Дело, Если он находит Удовольствие в убийстве и с наслаждением прокалывает Человека штыком.

... Корень нашего нравственного отношении к другим заключается не в участии, или чувстве солидарности вообще, а именно в жалости, или сострадании.

Служители средневековой церкви, мучившие и сжигавшие еретиков, евреев, колдунов и ведьм, были по большей части Люди в аскетическом смысле безупречные, но односторонняя Сила духа, при отсутствии жалости, делала их воплощенными дьяволами.

... Аскетизм сам по себе ещё не Есть Добро и, следовательно, не может быть высшим или безусловным принципом нравственности. Истинный (нравственный) аскет приобретает Власть над плотью не для укрепления формальных сил духа, а для лучшего содействия добру.