Книга: Разрушь меня

Смех рождается в Жизни.

Мы убивали себя в попытке выжить.

Но почти невозможно преодолеть силу тяжести, когда Никто не желает тебе помочь. Протянуть руку.

Для того чтобы умереть, не Надо Ничего делать.
Мы можем прятаться в кладовке под лестницей всю свою Жизнь, но Смерть Всё равно найдет нас. Она придет в невидимом плаще, взмахнет волшебной палочкой и заберет нас с собой как раз в тот Момент, когда мы меньше всего ожидаем встретить ее. Она сотрет Все следы нашего существования на этой земле, и причем всё это она сделает совершенно Бесплатно. И она ничего не попросит взамен. Она отвесит глубокий поклон на наших похоронах, примет похвалу и Одобрение за Хорошо проделанную работу и Тихо исчезнет.
А вот Жить, например, гораздо сложнее. Есть Одна вещь, которую мы постоянно делаем и о которой нельзя забывать.
Мы постоянно дышим.

Беги, говорю я себе. Беги, Пока не откажут Легкие, пока Ветер не изорвет в клочья твою одежду, пока ты не превратишься в размытое пятно и не сольешься с дорогой.
Беги, Джульетта, беги быстрее, беги, пока не сломаются Все твои Кости, пока не треснут Ноги, пока не кончатся Мышцы и не замолчит Сердце, потому что оно у Тебя такое большое, ему тесно в груди, а ты бежишь уже очень долго и очень быстро.
Беги-беги-беги, пока не перестанешь слышать топот их ног за собой. Беги, пока они не бросят свои биты, а их крики не растворятся в воздухе. Беги, раскрыв Глаза и закрыв Рот, пока перед глазами не польется потоком Река. Беги, Джульетта.
Беги, пока не упадешь замертво.
Но сделай так, чтобы сердце твое остановилось Прежде, чем они настигнут тебя. Прежде, чем они коснутся тебя.
Беги, - сказала я.

Мы находимся на крыше, на свежем воздухе, где весь Мир Черный, кроме звезд и щепочки-луны, которые кто-то повесил где-то очень Далеко. Иногда я задумываюсь над тем, а остались ли Там, в вышине, Другие планеты, и Если да, то как они ведут себя после всего того, что произошло здесь? Может быть, нам стоило бы в чем-то поучиться друг у Друга.

Темнота развивает Чувство некой свободы, соединенной с удивительной уязвимостью и ранимостью. И мы позволяем Все это себе в такое неурочное Время. Обманчивая темнота уводит нас за собой, коварно заверяя в том, что непременно сохранит все наши Тайны. Мы забываем и о том, что окутывающая нас со всех сторон темнота - это вовсе не теплое домашнее Одеяло, обещающее Тепло и защиту. И мы, Конечно, уже не помним в такие минуты о том, что очень скоро все пройдет и снова будет светло, а темноте наступит Конец. Итак, в это темное время суток мы почему-то становимся особенно храбрыми и готовы Говорить такие Слова, которые Никогда бы не позволили себе высказать в светлое время суток.

Мы становимся неким подобием кавычек, одной простой и одной перевернутой. Мы жмемся друг к другу в самом конце этого пожизненного заключения, похожего на Предложение длиной в Жизнь. Мы заключены в Жизни, которые не сами выбираем.
Но Все же наступает Время, и нам Пора освобождаться.

Он считает меня своим трофеем, своим секретным оружием.

- Тысячу раз, - заговорил Адам совсем Тихо, - я видел, как ты поступала благородно. Тысячу раз. И Никогда не произносила ни Слова, Если Тебя не заставляли. - Он снова засмеялся, на этот раз натужным, тяжелым смехом. Он смотрел куда-то Мне за Плечо. - Ты никогда Ничего не просила. - Адам наконец взглянул мне в Глаза. - И Все равно они считали тебя черт-те кем.

Откуда в Сердце стайка колибри?

Все не так, как кажется.

Единственное, что я когда-либо хотела, - протянуть руку и коснуться другого Человека, не только руками, но и сердцем.

- Ты не знаешь меня. - Мой Голос плоский; конечности немеют, отнимаются. - Мы делим одну площадь уже две недели, и ты думаешь, что знаешь меня, но на самом деле ты Ничего обо Мне не знаешь. Может, я сумасшедшая.
- Это не так, - говорит он сквозь сжатые Зубы. - Ты не сумасшедшая.
- Значит, это ты сумасшедший, - осторожно и медленно произношу я. - Потому что кто-то из нас точно сумасшедший.
- Это не так...