Книга: De Profundis. Страница 1

Церковники и те, Кто произносит Фразы, лишенные мудрости, Иногда говорят, что Страданье - это Таинство. На самом деле это - Откровение.

Раньше в моем Сердце всегда была Весна - без конца и без края. Моя Натура была родственна радости. Я наполнял свою Жизнь наслаждением до краев, как наполняют чашу вином - до самого края.

Люди, среди которых отныне Мне Хочется быть, - это художники и те, Кто страдал: те, кто познал Прекрасное, и те, кто познал Скорбь, - меня Больше Никто не интересует.

Мои боги обитают в рукотворных храмах, и только в пределах живого жизненного опыта мои верования находят свое наиболее совершенное и полное воплощение: может быть, даже слишком полное, потому что, подобно многим, Кто поместил свое Небо здесь, на земле, я нашел здесь не только прелести Рая, но и Все Ужасы Ада.

Те, у кого Все в избытке, часто жадничают. Те, у кого все в обрез, всегда делятся.

Ничто в мире не бессмысленно, и менее всего - Страдание.

Из глубины моей Души вырвалось дикое Отчаяние, всепоглощающее Горе, на которое даже Смотреть без жалости Было невозможно, ужасная, бессильная Ярость, горький ропот и Возмущение; Тоска, рыдающая во весь Голос; Обида, не находившая Голоса, и Скорбь, оставшаяся безгласной. Я прошел через Все мыслимые ступени Страдания.

Боги щедро одарили меня. У меня был высокий Дар, славное Имя, достойное Положение в обществе, блистательный, дерзкий ум; я делал Искусство философией, и философию - искусством; я изменял Мировоззрение людей и Все Краски мира; что был я ни говорил, что бы ни делал - все повергало людей в изумление; я взял драму - самую безличную из форм, известных в искусстве, и превратил ее в такой же глубоко личный Способ выражения, как лирическое стихотворение, я одновременно расширил сферу Действия драмы и обогатил ее новым толкованием; все, к чему бы я ни прикасался, - будь то Драма, Роман, Стихи или стихотворение в прозе, остроумный или фантастический Диалог, все озарялось неведомой дотоле красотой; я сделал законным достоянием самой истины в равной мере истинное и ложное и показал, что ложное или истинное - не более, чем обличья, порожденные нашим разумом. Я относился к Искусству, как к высшей реальности, а к Жизни - как к разновидности вымысла; я пробудил Воображение моего века так, что он и меня окружил мифами и легендами; все философские системы я умел воплотить в одной фразе и все сущее - в эпиграмме.

Байрон был символической фигурой, но он отразил лишь Страсти своего века и пресыщение этими страстями. Во Мне же нашло свое Отражение нечто более благородное, не столь преходящее, нечто более насущное и всеобъемлющее.

Я был символом искусства и культуры своего века. Я понял это на заре своей юности, а Потом заставил и свой Век понять это.

Какое бы ужасное Зло Мне ни причинили, то, что я сам сделал с собой - ещё ужаснее.

Надо и сегодня сберечь Любовь в моем Сердце, иначе как проживу я этот День?

Ради себя самого Мне оставалось только одно - Любить.

Грехи плоти - Ничто. Это Болезнь, и Дело врачей лечить их, Если понадобится Лечение. Только грехи Души постыдны.