Книга: Бунтующий человек

Живший дотоле ежедневными компромиссами, раб в Один Миг ("Потому что как же иначе...") впадает в непримиримость - " Все или Ничего". Сознание рождается у него Вместе с бунтом.

Поскольку угнетаемый молчит, Люди полагают, что он не рассуждает и Ничего не хочет.

Человека нельзя считать полностью виновным - ведь не с него началась История.

Шекспир, отрицающий сапожника, служит оправданием тирании. А сапожник, отрицающий Шекспира, подпадает под Власть тирании, Если не способствует ее распространению. Всякое Творчество самим своим существованием отрицает Мир господина и раба.

Всю историю русского терроризма можно свести к борьбе горстки интеллектуалов против самодержавия на глазах безмолвствующего народа.

Ум, закованный в кандалы, насколько утрачивает в ясности, настолько выигрывает в страстности.

Абсолютная Свобода становится тюрьмой абсолютных обязанностей.

По видимости, Есть бунтари, желающие умереть, и есть Другие, желающие умерщвлять.

Первоначальный душевный надрыв рискует, таким образом, стать комфортабельным. Рана, растравляемая с таким усердием, в конце концов может стать источником наслаждений.

Самоубийца думает, что он Все уничтожает и Всё уносит с собой в Небытие, но сама его Смерть утверждает некую Ценность, которая, может быть, заслуживает, чтобы ради неё жили.

Если мы стремимся устоять среди абсурда, не подозревая при этом, что Абсурд - это жизненный Переход, отправная Точка, экзистенциальный эквивалент методического Сомнения Декарта Абсурд сам по себе Есть противоречие. Он противоречив по своему содержанию, поскольку, стремясь поддержать Жизнь, отказывается от ценностных суждений, а ведь жизнь, как таковая, уже есть ценностное Суждение. Дышать - значит Судить.

Жизнь была для него «фарсом, в котором играют Все без Исключения». Но вот что выкрикивает он сестре в смертный Час: «Я буду гнить в земле, а ты, ты будешь Жить и наслаждаться солнцем!»

Принимая или отвергая одно, неизбежно принимаешь или отвергаешь другое.

Если ни во что не веришь, если ни в чем не видишь смысла и не можешь утверждать никакую Ценность, Все дозволено и Ничто не имеет значения. Нет доводов «за», нет доводов «против», убийцу невозможно ни осудить, ни оправдать. Что сжигать людей в газовых печах, что посвящать свою Жизнь уходу за прокаженными - разницы никакой. Добродетель и Злой умысел становятся делом случая или каприза. И вот приходишь к решению вообще не действовать, а это означает, что ты, во всяком случае, миришься с убийством, которое совершено другим. Тебе же остается разве что сокрушаться о несовершенстве человеческой природы. А Почему бы еще не подменить Действие трагическим дилетантизмом? В таком случае человеческая жизнь оказывается ставкой в игре. Можно, наконец, замыслить действие не совсем бесцельное. И тогда, за неимением высшей Ценности, направляющей действие, оно будет ориентировано на непосредственный Результат. Если нет ни истинного, ни ложного, ни хорошего, ни дурного, правилом становится максимальная Эффективность самого Действия, то Есть Сила. И тогда Надо разделять людей не на праведников и грешников, а на господ и рабов. Так что, с какой стороны ни Смотреть, Дух отрицания и нигилизма отводит убийству почетное Место.