Книга: Шпиль

Вам это должно быть известно. Если угодно, такой же, как вы. Ничтожный. И я сознаю свое Ничтожество. А вы? Вспомните Айво, Джослин. Вы сделали мальчишку каноником. Потому только, что его Отец дал бревна для шпиля. Вот видите. У него столько же прав в соборе, сколько у вас. Или у меня. Но от него хоть меньше вреда. Он Все Время на охоте. А вы душили нас, как Проклятие. Когда я видел вас, облеченного властью настоятеля, у меня порой сжималось Сердце и перехватывало Дыхание. И вот еще что я вам скажу. Хотя теперь над нами висит эта каменная глыба, среди каноников Мир и Согласие, словно бальзам пролился на наши Души, потому что Нет вас.

Мне казалось, это будет просто. Мне казалось, шпиль завершит каменную Библию, станет каменным Апокалипсисом. В своем безумии я и не подозревал, что с каждым шагом мне будет дан новый Урок и новая Сила. И некому Было наставить меня. Я должен был строить, повинуясь лишь своей вере, не слушая ничьих советов. Другого пути не было. Но при этом Люди притупляются, как плохой резец, или срываются, как Топор с топорища. Я слишком был поглощен своим видением, чтобы принять это в Расчет, и, кроме Видения, не нуждался ни в чем.

Джослин пришел к макету, дабы самому ободриться. Он с трудом вытащил шпиль из гнезда, потому что Дерево разбухло, и держал его благоговейно, как святыню. Он нежно гладил его, покачивал в руках, смотрел на него, как Мать на дитя. Макет шпиля был восемнадцати дюймов, нижняя половина, сделанная в виде четверика, была прорезана высокими окошечками и оканчивалась целым лесом стройных башенок, над которыми поднималось острие, тонкое, без единого Украшения, с крохотным крестиком на конце.

С тех пор как на Джослина Впервые повеяло вонью из ямы, многое для него переменилось. Теперь он замечал, как этот омерзительный Запах примешивается по всему собору к запаху ладана и сгоревшего воска: видно, Вода незаметно просочилась в Могилы сильных мира сего по обе стороны хора и под арками главного нефа. И оказалось, замечал это не он Один. Живые, которые сделали Презрение к Жизни своим ремеслом, сочли это Напоминание слишком бесцеремонным и отправляли службы с неподобающим отвращением на лицах.

- Ну как, Роджер, Сын Мой? Мастер выпрямился, смахнул Пыль с колен, отряхнул Руки. Землекопы возобновили работу, лопаты зашуршали. - Вы поняли, что это значит, преподобный Отец? - Лишь то, что Легенды правы. Но ведь легенды всегда правы. - Вы, Священники, выбираете себе легенды по вкусу.

Он смеялся, вздернув подбородок и покачивая головой. Бог-Отец озарял его сиянием славы, и солнечные лучи устремлялись сквозь витраж вслед его движениям, животворя осиянные лики Авраама, Исаака и снова Бога-Отца. От смеха у него выступили Слезы, и перед глазами множились радужные круги, спицы, арки. Вздернув подбородок и сощурясь, он крепко, в обеих руках, держал перед собой макет шпиля - о Радость… - Полжизни ждал я этого дня!

Есть Женщины, чьё Невежество крепче ворот и засовов.

Объяснить тебе, в чем Смысл нашей Жизни? Подумай о мотыльке, который Живет Один только День. А вот тот ворон кое-что знает о вчерашнем и позавчерашнем дне. Ворон знает, что такое Восход солнца. Быть может, он знает, что Завтра Солнце взойдет снова. А мотылек не знает. Ни один мотылек не знает, что такое восход! Вот так и мы с тобой! Нет, Роджер, я не собираюсь читать тебе проповедь о том, сколь кратка наша земная Жизнь. Мы знаем, что Она непереносимо длинна, и тем не менее ее Надо перенести. Но в нашей жизни Есть смысл, потому что мы оба - избранники. Мы как Мотыльки. Мы не знаем, что нас Ждет, когда поднимаемся вверх, фут за футом. Но мы должны прожить свой день с утра до вечера, прожить каждую его минуту, открывая что-то Новое.

А Смерть не так нелепа, как Жизнь, потому что Нет Ничего нелепей этого раздираемого ужасом комка, который, как язычок гаснущего огня, трепещет под рёбрами.

Есть Родство меж людьми, которые хоть раз сидели подле угасающего огня и мерили по нему свою Жизнь.

... Человеческий ум повсюду открывает Законы и Вместе с тем обманывается легко, как Младенец.

Одна Дерзость теснила другую.

Как же Мне требовать от других то, чего я не могу сделать сам?