Книга: Дневник Сатаны

Мое Одиночество очень велико. Я не нуждаюсь в друзьях, но Мне Надо Говорить о себе, и Мне не с кем говорить. Одних мыслей недостаточно, и они не вполне ясны, отчетливы и точны, Пока Я не выражу их словом.

Ты знаешь, что такое Театр кукол? Когда Одна кукла разбивается, её заменяют другою, но театр продолжается, Музыка не умолкает, Зрители рукоплещут, и это очень интересно. Разве зритель заботится о том, куда бросают разбитые черепки, и идёт за ними до мусорного ящика? Он смотрит на игру и веселится. И Мне Было так весело - и литавры так зазывно звучали - и Клоуны так забавно кувыркались и делали Глупости, - и Я так люблю бессмертную игру, что Я сам пожелал превратиться в актёра... Ах, Я ещё не знал тогда, что это вовсе не Игра и что мусорный ящик так страшен, когда сам становишься куклой, и что из разбитых черепков течёт Кровь,- ты обманул меня, Мой теперешний Товарищ!

И какие они храбрые с своими тусклыми зеркальцами, - Ничего не видят и говорят просто: здесь Темно, Надо зажечь Свет! Потом сами тушат и засыпают. Я с некоторым удивлением, Правда холодноватым, рассматриваю этих храбрецов и… восхищаюсь. Или для страха нужен слишком большой ум, как у Меня? Ведь это не ты же такой трус, Вандергуд, ты всегда слыл человеком закаленным и бывалым!

- Вы алхимик от Евангелия, Вандергуд: берете свинец и хотите превращать в Золото!
- Да, Я хочу Делать золото и искать философский Камень. Но разве он уже не найден? Он найден, только вы не умеете им пользоваться: это - Любовь. Ах, Магнус, Я еще сам не знаю, что буду делать, но Мои замыслы широки и… величественны, сказал бы Я, Если бы не эта ваша мизантропическая Улыбка. Поверьте в Человека, Магнус, и Помогите Мне! Вы знаете, что нужно человеку.

Мудрость слов нужна только нищим духом, Богатые же - безмолвны, заметь это, поэтик, мудрец и вечный болтун на всех перекрестках! Довольно с Тебя, что Я унизился до Слова.

- Я не прошу вас об откровенности, Магнус…
- Простите, но вы ее Никогда и не получите, м-р Вандергуд.

Ну и пусть ближние любят друг Друга, учите их этому, внушайте, приказывайте, но Зачем это вам? Когда слишком любят, то не замечают недостатков любимого предмета, и еще хуже: их охотно возводят в Достоинства. Как же вы будете исправлять людей, Делать их счастливыми, не Зная их недостатков, Пороки принимая за добродетели? Когда любят, то и жалеют, а Жалость убивает силу. Видите, я вполне откровенен с вами, м-р Вандергуд, и еще раз скажу: Любовь - это Бессилие. Любовь вытащит у вас Деньги из кармана и потратит их… на румяна! Предоставьте тем, Кто на низу, Любить друг друга, требуйте от них этого, но вы, вознесенный так высоко, одаренный таким могуществом!..

- Рационализм! Да у вас несомненный Талант юмориста, м-р Вандергуд! Скажите, известный Марк Твен не ваш ли соотечественник?.. Да, да! Рационализм! А вы припоминаете, от какого Слова это происходит и что значит ratio? An nescis, mi fili, quantilla sapientia regitur orbis? Ax, дорогой Вандергуд, Говорить на этой земле о рацио еще более неуместно, нежели упоминать о веревке в доме повешенного!

- Весь цивилизованный Мир считает Стремление к свободе добродетелью, - возмущенно отозвался Я.
- Я и не ожидал иного ответа от гражданина Соединенных Штатов. А вы лично не думаете ли, что тот, Кто принесет человеку безграничную свободу, тот принесет ему и Смерть! Ведь только смерть развязывает Все земные Узы, и не кажутся ли вам Эти Слова - Свобода и смерть - простыми синонимами?

И что за великий лжец, который умеет обманывать только других? Солги себе так, чтобы поверить, - вот это Искусство!

Расставшись с человеком на Час, можешь Потом разыскивать его в вечности.

Я еще не люблю Тебя, человече, но в Эти ночи я не раз готов был заплакать, думая о твоих страданиях, о твоем измученном теле, о твоей душе, отданной на вечное распятие.

Одной минуты в Моем вочеловечении Я не могу вспомнить без ужаса: когда Я Впервые услыхал биение Моего сердца. Этот отчетливый, громкий, отсчитывающий Звук, столько же говорящий о смерти, сколько и о Жизни, поразил Меня неиспытанным страхом и волнением. Они всюду суют счетчики, но как могут они носить в своей груди этот счетчик, с быстротою фокусника спроваживающий секунды жизни?
В первое Мгновение Я хотел закричать и немедленно ринуться вниз, Пока еще не привык к жизни, но взглянул на Топпи: этот новорожденный Дурак спокойно рукавом сюртука чистит свой цилиндр. Я захохотал и крикнул:
- Топпи! Щетку!
И мы чистились оба, а счетчик в Моей груди считал, сколько секунд это продолжалось, и, кажется, прибавил. Потом, впоследствии, слушая его назойливое тиканье, Я стал Думать: «Не успею!» Что не успею? Я сам этого не знал, но целых два дня бешено торопился пить, Есть, даже спать: ведь счетчик не дремлет, пока Я лежу неподвижной тушей и сплю!

А правду - как ее скажу, Если даже Мое Имя невыразимо на твоем языке? Сатаною назвал Меня ты, и Я принимаю эту кличку, как принял бы и всякую другую: пусть Я - Сатана. Но Мое истинное имя звучит совсем иначе, совсем иначе! Оно звучит необыкновенно, и Я никак не могу втиснуть его в твое узкое ухо, не разодрав его Вместе с твоими мозгами: пусть Я - Сатана, и только.