Гавриил Троепольский. Белый Бим Черное Ухо (№ 414624)

Теперь он почувствовал, что может продолжать Путь. И пошёл к своей родной двери.
К родной двери, к той самой, знакомой с первых дней Жизни, к двери, за которой Доверие, Наивная святая Правда, Жалость, Дружба и Сочувствие были настолько естественны, до абсолютной простоты, что сами Эти Понятия определять не имело смысла. Да и Зачем Биму Всё это осмысливать? Он, во-первых, не смог бы это сделать как представитель собачьих, а во-вторых, Если бы он и попытался подняться до недосягаемой для него разума гомо, он погиб бы уже оттого, что его Наивность Люди почли бы дерзостью необыкновенной и даже преступной. В самом деле, Бим тогда кусал бы подлеца обязательно, труса - тоже, лжеца - не задумываясь, бюрократа он съедал бы по частям и т. д., и кусал бы сознательно, исполняя Долг, а не так, как он укусил серого, уже после того, как тот жестоко избил по голове. Нет, та Дверь, куда шёл Бим, была частью его Существа, Она - его Жизнь. И - всё. Так, ни Одна собака в мире не считает обыкновенную Преданность чем-то необычным. Но люди придумали превозносить это Чувство Собаки как Подвиг только потому, что не Все они и не так уж часто обладают преданностью другу и верностью долгу настолько, чтобы это Было корнем жизни, естественной основой самого существа, когда Благородство Души - само собой разумеющееся состояние.
Дверь, к которой шёл Бим, - это дверь его Друга, а следовательно, его, Бима, дверь. Он шёл к двери доверия и жизни. Бим хотел бы достичь её и либо дождаться друга, либо умереть: искать его в городе уже не было сил. Он мог только ждать. Только ждать.