В этом мартовском сне они уже не блуждали по лабиринтам сознания и яви, держась за
Руки, точно школьники. Они шли целенаправленно к
Любви взрослых людей. И оказались ночью одни в Виллеровских подвалах.
Она первая поцеловала Субботу, и тут задрожали больничные перекрытия. Оголился остов выброшенного на берег отсека Ноева Ковчега, и
Мужчина и
Женщина стали открытыми для взора Бога Любви. Вокруг них образовалась
Радуга. Закружились
Бабочки, которые появляются только весной. Расцвела верба. Больничный
Запах покинул покои, где лежали в костюмах Адама и Евы мужчина и женщина. И он вошел в нее, как входит
Огонь в
Пламя для того, чтобы полнее познать подобное подобным. И он любил ее, и она плакала от счастья. Блудница Раав и праведная Руфия, воплотившийся
Март и
Символ женского начала. Она плакала и вокруг шел
Дождь, она смеялась, и вновь загоралась радуга и выглядывало
Солнце. Вот она
Мысль, которую должен породить
Суббота: эта мысль -
Счастье! И это счастье должно ожидать всякого,
Кто решиться с ним на
Побег. И не
Было в этом сне назидательно-елейного
Голоса Виллера: «Куда же вы,
Дети мои, бежите от своего спасения? Вам не положено
Любить по
Инструкции». Этот
Сон был долгим, ярким, счастливым настолько, что выбивался своей явственностью из породы похожих апельсиново-оранжевых снов.
Утром Суббота проснулся счастливым.
Гремела тележка с лекарствами, больные с утра челночили по Бульвару Грез.
Все было как всегда, и все же что-то изменилось.
Утро было другое. Солнечные лучи, разбившие пропахшее карболкой замкнутое
Пространство первого буйного, шептали о счастье. Они были свободны сами в себе; оказываясь внутри решеток, оставались снаружи на воле. Они напомнили Субботе, какова должна быть мысль:
Свобода и счастье могли бы стать светом для других, теплом и радостью для окружающих, неуловимой для тьмы и запахов гниющего на дне отсека Ноева Ковчега. Мысль светла и свободна в своем счастье.
Оставить комментарий: